Эрик глядел на отца загоревшимися глазами: это станет их с отцом лучшим проектом, их общим шедевром. Но его восторг был тут же погашен.
– Вполне возможно. Но только чучело сделает тебе кто-то другой, – отрезал Бертиль.
Все взгляды устремились на него, никто не ожидал такого ответа.
– Черт побери, Бертиль, – недовольно воскликнул Юхан. – Мы на тебя рассчитывали.
– Очень жаль. Его даже не занести в подвал.
– А ты не можешь заняться им во дворе? – предложил Сёбринг. – Мы перетащим его в сад за домом.
– Холод нарушит процесс, – вмешался Эрик.
С этими словами он ступил на подножку, а с нее залез в кузов. Обойдя вокруг животного, Эрик деловито осмотрел его со всех сторон:
– Понадобится не меньше пяти килограммов квасцов и столько же соли, чтобы выделать шкуру.
– Ну и ну! – рассмеялся Юхан. – Может, поручить это дело малому, раз у тебя, Бертиль, кишка тонка?
– Слезай оттуда! – зашипел Бертиль на Эрика. Затем обернулся к Юхану. – Сожалею, старик, но я не хочу за это браться.
Тут на парадное крыльцо, кутаясь в серую норковую шубку, вышла Лена. Из-под подола белели голые ноги, которые сразу же привлекли взгляды всех мужчин. Она приблизилась, улыбаясь Юхану:
– Только ты, Юхан, способен устроить такой переполох в воскресный день.
Перед тем как выйти в сад, она подкрасила губы ярко-красной помадой, которая немного смазалась, оставив след у нее на зубах.
– Прошу прощения, – сказал тот, улыбаясь, как масленый кот.
Сёбринг и Улафссон поздоровались с хозяйкой, она вежливо наклонила голову, но не остановилась, а подошла к заднему борту машины.
– Смотри, Лена, как бы тебе не замерзнуть. – Бертиль был явно недоволен тем, что она тоже вышла.
– Господи, до чего же он большой! Это ты застрелил его, Юхан?
Юхан выступил вперед.
– Точно в сердце, – сказал он, стараясь держаться как трезвый человек.
– Это же, наверное, было опасно?
Юхан кивнул:
– Матерый лось – это не шутка. Если не уложить его первым же выстрелом, он становится агрессивен, как гризли.
– Гризли? – спросила она с недоумением.
– Это большой медведь.
– А-а! – Лена приподняла брови и уважительно посмотрела на животное. – Какой же ты отчаянный!
Юхан улыбнулся и небрежно пожал плечами:
– Такая уж, верно, у меня натура.
– Я могу набить тебе голову, – раздраженно сказал Бертиль.
Юхан отвел взгляд от Лены и повернулся к Бертилю:
– Серьезно? Ты правда возьмешься это сделать?
– Ну да. Или ты предпочел бы повесить на стене задницу? – Товарищи Юхана засмеялись, а Бертиль подмигнул Эрику. – Правда, Эрик, мы можем набить ему задницу?
Эрик смущенно улыбнулся.
– Прекрати эти вульгарные шуточки, Бертиль! – вмешалась Лена, но ее никто не слушал.
– Но это тебе недешево обойдется, – сказал Бертиль.
Юхан кивнул:
– Не проблема. Сколько?
– Пятьдесят тысяч.
Сёбринг и Улафссон вытаращили на Бертиля глаза.
– Черт! Это же дороже нового «вольво», – вякнул Сёбринг.
– Ну так и купи себе «вольво», Сёбринг, – бросил Бертиль, даже не поглядев в его сторону. – Никто тебя не заставляет, Юхан. По мне, так забирайте лося и поезжайте с ним в город. Я знаю нескольких профессиональных таксидермистов, могу дать тебе телефоны. Они с удовольствием сделают все, как полагается, за половину этой цены. Но если ты собираешься его тут оставить, моя цена – такая.
– Можно же поторговаться? – неуверенно начал Юхан.
Бертиль отрицательно мотнул головой:
– Я вам не лавочник.
Видя, что Бертиль собрался уходить, Юхан решился.
– О’кей, – согласился он. – Будь по-твоему.
Сёбринг и Улафссон только покачали головой.
Лена улыбнулась и закурила новую сигарету.
– Есть у тебя тут бензопила? – спросил Юхан у Монсона.
Монсон поглядел на него с таким выражением лица, словно удивлялся, как вообще можно задавать столь глупые вопросы.
– Конечно есть!
Не прошло и трех минут, как Юхан вскарабкался в кузов и запустил ревущую бензопилу. Сёбринг и Улафссон уселись на лося, всем своим весом прижав его к днищу, а Юхан принялся отпиливать от туши голову. Вокруг него тучей летело крошево из костей и мяса, и вскоре он весь был забрызган кровью.
Лена как завороженная следила за жутковатым зрелищем, только отступив на шаг от машины, чтобы не запачкать свою драгоценную шубку.
Через несколько минут Юхан выбросил из кузова отпиленную голову, и та тяжело плюхнулась в снег. Бертиль и Эрик внимательно осмотрели ее со всех сторон.
– Это будет потрясающе, – сказал Эрик.
Бертиль кивнул:
– Давай оттащим ее к черному ходу, а оттуда спустим в подвал.
Через несколько дней огромная ободранная лосиная голова, поднятая на лебедку, уже висела в подвале под потолком. В черепе – на том месте, где Эрик и Бертиль спилили громадные рога, – зияло отверстие. Ветвящиеся сосуды, как веревки, оплетали оголенную морду зверя, а черные глаза невидящим взглядом смотрели в пустоту. Несмотря на то что в подвале было прохладно, голова начала протухать, и от подвешенного трупа исходил омерзительный запах. Эрика нисколько не трогали ни вонь, ни вид мертвой туши. Вооружившись штангенциркулем, он старательно производил измерения головы, записывая цифры в книжечку с замшевым переплетом.
Бертиль наблюдал за этим, стоя у рабочего стола, на котором уже ждал громадный манекен. После того как Эрик сделает все замеры, Бертиль собирался отшлифовать манекен так, чтобы его размер в точности подходил под снятую шкуру, которая сейчас вымачивалась в большой жестяной ванне.
Обмерка тушек и выделка шкур стали для Эрика самой любимой частью работы. За те месяцы, что он практиковался в подвале, он понял, что в работе таксидермиста главное – правильно выполнить все на подготовительном этапе, так как это служит залогом хорошего результата. Уже теперь он делал все гораздо аккуратнее, чем отец, точнее выполнял измерения и так обрабатывал шкуру, что она не теряла своего блеска.
Бертиль достал картонную коробку. В ней лежало четыре пары стеклянных глаз. Цветные стекляшки на первый взгляд выглядели одинаково, но на самом деле они отличались величиной зрачка и формой глазного яблока. Все это нужно было для того, чтобы придать охотничьему трофею неповторимый индивидуальный облик.