– Вы поступили правильно, – одобрил Лжедмитрий. – Вам ни в коем случае не следует совершать потенциально опасные для вашей жизни и здоровья действия, предоставив это соответствующим службам…
Данилов вспомнил вызов, полученный накануне вечером. Повод был стандартным и не вызывал опасений. «Мужчина тридцать два года, боль в животе». Аппендицит, гастрит, язва, панкреатит, холецистит… Он был готов к любому из этих заболеваний, но, прибыв на вызов, увидел совершенно иную картину…
Женщину били утюгом. Долго, старательно и безжалостно. Утюг, бурый от запекшейся крови, валялся посреди комнаты, почти не отличаясь цветом от крашеного охрой пола.
– Мама! – ахнула Вера, увидев лицо пострадавшей, похожее на огромный баклажан с прорезью – ртом в нижней части.
Заплывшие глаза пропускали какую-то толику света, потому что женщина тихо попросила:
– Снежана, дай стул для доктора.
– Садитесь, – невзрачная худенькая девушка, впустившая бригаду в квартиру, пододвинула Данилову стул. – Я сейчас.
Бросившись в коридор, она вернулась с табуретом для Веры.
– Вот! – смущенно улыбнулась она. – С мебелью у нас напряженка. Хозяин пропил все, что только было можно…
– Нас вызывали к мужчине с больным животом… – не обращаясь ни к кому конкретно, сказал Данилов.
– Это я вызывала! – Снежана присела на край кровати. – Нарочно наврала, что в голову пришло.
– Зачем?
– Есть причины!
– Ладно, – Данилов не стал раньше времени вдаваться в подробности. – Что у вас здесь случилось? Побои?
– Побои, – кивнула Снежана. – Вон и орудие валяется…
– Ты не убрала? – укорила ее пострадавшая.
– Забыла. Да потом мне его и в руки взять противно.
– Вас избили утюгом? Так? – уточнил у пострадавшей Данилов.
– Так, – коротко подтвердила она.
– Сознание теряли?
– Теряла.
– Сейчас на что жалуетесь?
– Боль во всем теле, больно пошевелиться… Мне бы укол обезболивающий и посмотреть – нет ли переломов?
– Сейчас посмотрим, – Данилов осторожно взялся за край одеяла, которым женщина была укрыта до подбородка, и потянул его вниз.
Все, как и положено. Тело, усеянное ссадинами, ранами и кровоподтеками, разорванный в нескольких местах халат, кровь. Кровь везде – на теле, на халате, на простыне, на одеяле.
– Кто это вас так? – спросил Данилов, заранее зная ответ.
– Сожитель, – вздохнула пострадавшая, – теперь уже бывший.
– Когда?
– Еще на рассвете.
– Только утюгом или чем-то еще?
– Кулаками тоже… И ногами.
– Ясно. Халат придется снять, надо осмотреть и обработать все раны…
Снежана помогла пострадавшей освободиться от халата, повертела его в руках и, сочтя никуда не годным, швырнула в угол.
Данилов натянул перчатки и приступил к осмотру…
Женщина определенно родилась под счастливой звездой – столько ран, столько крови и ничего серьезного. Кости целы, печень, почки, селезенка тоже вроде в порядке.
Пациентка попалась терпеливая – не кричала при осмотре, не плакала, простонала и то всего два раза. Первый – когда Данилов согнул в коленном суставе ее правую ногу, и второй – когда он принялся ощупывать пальцами ее череп в поисках трещин.
Пульс слегка частил, доходя до восьмидесяти ударов в минуту, давление держалось в верхних пределах нормы – сто сорок на девяносто. Это хорошо. В подобной ситуации следует бояться снижения артериального давления вследствие внутреннего кровотечения.
По просьбе Данилова она села в постели и добросовестно выполнила пальце-носовую пробу, закрыла глаза и поочередно дотронулась указательными пальцами до кончика носа.
– Голова кружится? – спросил Данилов.
– От счастья! – У женщины хватило сил пошутить.
К концу осмотра Вера уже стояла наготове с флаконом перекиси водорода и стерильными ватными тампонами.
– Обработка болезненная, – предупредила она. – Потерпите.
– Может, сначала укол? – спросила Снежана.
– На ней чистого пятачка нет, куда иголку можно воткнуть, – ответила Вера. – Дайте хоть мягкое место протереть!
– Аллергии к препаратам нет? – Данилов снял перчатки.
– Нет, – ответила пострадавшая.
Снежана вскочила с кровати, подошла к картонной коробке, стоявшей у двери, и ногой пододвинула ее к Данилову.
– Мусор – сюда.
И тут же озабоченно поинтересовалась:
– С ней все в порядке?
– Насколько это возможно в ее положении, – Данилов бросил перчатки в коробку и так же, ногой, отодвинул ее в сторону. – Вера, уколи но-шпу с анальгином.
– Хорошо, – отозвалась Вера, орудуя тампонами над телом пострадавшей. – Теперь на бочок повернитесь…
– А вы собирайтесь! – обратился к пациентке Данилов.
– Куда? – хором спросили обе женщины.
– Как это – куда? В больницу.
– Зачем? – спросила Снежана, снова усаживаясь на край кровати. – Вы же сами сказали, что ничего страшного нет!
– Вроде бы нет, – поправил ее Данилов. – Но нужно сделать рентген, проверить органы брюшной полости ультразвуком, показаться невропатологу, а то и полежать с недельку.
– Это исключено, – в ожидании укола пострадавшая лежала спиной к Данилову, и оттого ее и без того тихий голос был едва слышен.
– Вам не стоит выгораживать своего сожителя, тем более – бывшего, – Данилов достал из нагрудного кармана ручку. – Ваша фамилия?
– Вот! – Снежана встала, подошла к Данилову, сунула руку в задний карман расшитых серебряными нитями джинсов и протянула ему измятый белый конверт. – Возьмите и не задавайте лишних вопросов.
– Уберите конверт и не мешайте! – цыкнул на нее Данилов. – Я могу вызвать милицию в любой момент и скорее всего так и поступлю. Слишком много тайн…
– Снежана, уймись! – попросила пострадавшая, поворачиваясь на спину и натягивая на себя одеяло. – Лучше дай мне чистый халат, он в зеленой сумке…
– Сейчас! – Снежана послушно убрала конверт обратно и, подойдя к шкафу без дверок, что стоял слева от окна, достала из него сумку, а из сумки – требуемый халат.
Пока пострадавшая с помощью подруги одевалась, Данилов изучал обстановку. Типичный съемный гадюшник – серо-коричневый потолок весь в потеках и лохмотьях штукатурки, лампочка на проводе вместо люстры, ободранные стены, облезлый пол, окно, тонированное многолетней грязью… Из мебели – шкаф, стул, кровать с панцирной сеткой, провисшей чуть ли не до пола. Присутствовало еще и кресло, валявшееся возле ржавой батареи парового отопления, но у него недоставало сиденья и одной из ножек. Предметы роскоши вроде карниза с занавесками и телевизора отсутствовали.