— Сестра? — раздался вдруг несмелый голос.
Я проснулась с громким криком. От меня испуганно отпрянула маленькая большеглазая женщина. Ее темные волосы с отдельными желтыми прядями были стянуты кожаным ремешком, на белом платье виднелись пятна грязи.
— Старейшины желают с тобой говорить.
Я поглядела на небо, желая узнать, который час, но солнце было скрыто густой пеленой облаков.
— Как долго я спала?
Большеглазая улыбнулась:
— Целый день. Пожалуйста, иди за мной.
Я невольно глянула на посох. Взять оружие — значит оскорбить старейшин, однако так не хотелось его оставлять! На языке вертелись десятки вопросов; я прикусила губу, чтобы ненароком не спросить чего-нибудь без разрешения. «Терпение, Элена, — повторяла я себе, — главное — терпение». К сожалению, искусству дипломатии меня еще никто не учил.
Моя провожатая подошла к самому большому шатру; его белая ткань была сплошь покрыта рисунками животных. Женщина откинула полог и жестом велела мне войти. Я шагнула внутрь и остановилась, чтобы глаза привыкли к полутьме.
— Подойди сюда, — раздался мужской голос от дальней стенки шатра.
Я двинулась туда. На полу лежали коричневые и бордовые циновки, украшенные замысловатыми узорами. Слева я заметила несколько ковриков, явно служивших постелью, и разноцветные подушки. Справа находился низкий стол, окруженный большими подушками, а с потолка свисали украшенные красными кистями светильники с зажженными свечами.
На черном коврике с золотым шитьем рядком сидели, скрестив ноги, двое мужчин и женщина. Одного из них я узнала: сидя в центре, мне улыбнулся Лунный Человек. Теперь его кожа была выкрашена в желтый цвет. У второго мужчины лицо было испещрено глубокими морщинами, в волосах женщины виднелась седина; эти двое были одеты в красные одежды.
У меня вдруг ноги заплелись: так живо вспомнилась моя тюремная одежка — тоже красного цвета, изорванная, в крови. Я о ней не вспоминала с той поры, как Валекс предложил мне выбор: отправляться на казнь или стать дегустатором при командоре. Я не задумываясь выбрала черно-красную форму дегустатора. С чего это неожиданно пришла на память тюремная роба? Быть может. Рассказчик выпустил на волю и это воспоминание? Зачем? Я поглядела на него с подозрением.
— Садись, — велела женщина и указала на круглый коврик на полу.
Я уселась напротив хозяев, скрестив ноги, как они.
— Одна из Залтана, которая прошла немалый путь. Ты вернулась к своим предкам, ища руководства, — проговорил человек с морщинистым лицом. В его глазах светилась мудрость, а взгляд проникал мне в душу.
— Я ищу понимания, — отозвалась я.
— Путь твой извилист и запутан. В дороге тебя запятнали кровь, боль и смерть. Ты должна пройти очищение. — Он кивнул Лунному Человеку.
Тот поднялся. Извлек из-под ковра длинную кривую саблю. Лезвие блеснуло в свете многих свечей.
Лунный Человек подошел ко мне вплотную, положил изогнутое лезвие на плечо. Острое, лезвие едва не касалось шеи, я остро ощутила кожей его холодок.
— Ты готова пройти очищение? — спросил Рассказчик.
— Что? Как? — Горло перехватило, я с трудом вымолвила два кратких слова. Мысли помчались вскачь и запутались.
— Мы очистим тебя от крови, боли и смерти. Мы прольем твою кровь, причиним тебе боль. Своей собственной смертью ты искупишь прошлые проступки, и небо радостно тебя примет.
Сквозь путаницу мыслей в сознание пробилось одно-единственное слово. Страх ушел, я вновь стала ясно соображать. Осторожно, стараясь не задеть кривое лезвие, я отодвинулась и сделала шаг назад. Лезвие осталось в воздухе недвижимо.
— Я не совершила проступков, которые надо искупать. Я не раскаиваюсь в своих прошлых действиях и потому не нуждаюсь в очищении. — Я подобралась, готовая услышать их ответ. И пропади она пропадом, всяческая дипломатия!
Лунный Человек улыбнулся, двое старейшин одобрительно кивнули. В некоторой растерянности я смотрела, как Рассказчик убрал саблю под ковер и вновь уселся в прежней позе.
— Это верный ответ, — сказал он.
— А если бы я согласилась?
— Тогда бы мы отослали тебя прочь, загадав несколько загадок, над которыми ты долго ломала бы голову. — Лунный Человек засмеялся. — Должен признать, что я слегка разочарован. Я полдня сочинял те загадки.
— Сядь, — велела женщина. — Какого понимания ты ищешь?
Снова устраиваясь на круглом коврике, я тщательно подыскивала слова.
— В Ситии на юных девушек охотится звери. Он уже убил десятерых и ранил одну. Я хочу его остановить. И желаю понять, кто он.
— Почему ты явилась к нам?
— Он использовал некое снадобье. Меня тревожит, что убийца, возможно, украл его у вашего рода. — Я примолкла, надеясь, что слово «украл» не прозвучит как обвинение в адрес Песчаных Семян.
— А, да, это снадобье, — проговорил старик. — Благословение и проклятие. Посылка от Исава Лианы Песчаное Семя Залтана прибыла в одну из наших деревень неподалеку от Давиинского плато. Вскоре после того на деревню совершили набег Давиинские Отказники. — Старик с отвращением сплюнул на земляной пол. — Они многое похитили.
Его отношение к Отказникам было ясным, однако я все же спросила:
— Кто они такие?
Старейшины поджали губы, не желая отвечать. Однако Лунный Человек хмурясь объяснил:
— Это молодежь, которая отринула наши обычаи. Они ушли из рода и поселились на плато. Однако жизнь на плато нелегка, прокормиться там непросто. Отказники предпочитают красть у нас, чем самим взращивать себе пропитание.
— Может ли один из них быть тем чудовищем, которое я ищу?
— Может. Они извратили наше магическое искусство. Вместо того чтобы действовать на благо рода, они стремятся усилить свое могущество, заботясь лишь о собственном обогащении. Большинство из них не владеют магическим даром, но среди них есть несколько очень сильных магов.
На лице у Лунного Человека, когда он это говорил, читалась ярость. Нетрудно представить, как он выглядит, сражаясь той самой кривой саблей, что недавно спрятал под ковер. Я создала мысленный образ Копьеглава, похитившего Тьюлу.
— Он — один из них?
Меня пронизала магия, исходившая от Лунного Человека.
Он глухо зарычал. Затем, обращаясь к старику, проговорил:
— Они обратились к древнему злу. Мы должны их остановить.
На морщинистом лице мелькнул ужас.
— Мы снова попытаемся преодолеть их магический заслон. Мы их, отыщем. — Поднявшись с неожиданной грацией и достоинством, старик поклонился мне, затем обратился к женщине: — Идем. Надо придумать, как действовать.