На деревянном полу каютки, связанные спиной к спине и с кляпами во ртах, сидели стюард и матрос. Оба были живы, и оба с мольбой глядели на Костю с Димой.
Костя сунулся было назад, подобрать сломанный ножик рядом с мертвым капитаном, но Дима его остановил:
– Погоди! Надо сначала кормовые каюты осмотреть.
Говорил он по-русски.
Они вернулись к трапу и вошли в кормовой твиндек. Кают в корме было две, одна побольше (она занимала все пространство по левому борту), вторая поменьше, рядом с которой помещались гальюн и умывальня. Обе каюты были пусты; каюта поменьше, по-видимому, капитанская, осталась в полном порядке, тогда как во второй, где, без сомнений, ночевал Фертье, виднелись следы борьбы. Пол был усеян шахматными фигурками и посудой, которые в пылу схватки смахнули со столика, постель пребывала в беспорядке. Но крови видно не было.
Гальюн и умывальня тоже оказались пусты.
Убедившись в этом, Дима вынул из узкого чехольчика, расположенного горизонтально вдоль ремня, нож, протянул Косте и распорядился:
– Освободи их.
Сам он принялся подниматься по трапу.
Костя с ножом в руках поспешил в кубрик. Первым делом он вынул бедолагам кляпы – это оказалось, кстати, не такой уж простой задачей. Потом перерезал путы. Самостоятельно встать ни матрос, ни стюард не могли – у них отнялись и руки, и ноги. Костя принялся их по очереди массировать, чтобы кровообращение побыстрее восстановилось. Стюард пытался что-то сказать, но одеревеневший язык тоже не слушался.
«Во досталось ребятам», – подумал Костя сочувственно.
Но потом вспомнил о мертвом капитане и отсутствующем кочегаре, чья судьба вряд ли оказалась светлее капитанской, и решил, что матросу со стюардом на самом деле очень повезло – они по крайней мере остались в живых.
Первым на ноги встать сумел матрос. И он же сумел произнести первые слова, которые Костя понял. Пристойных среди них не оказалось.
Матрос помог стюарду перебраться с пола на рундук, а сам деревянной походкой направился к трапу. Костя пошел за ним.
В рубке, увидев мертвого капитана, матрос еще раз выругался, неловко присел на колени и закрыл капитану глаза, хотя это не очень изменило картину – уж слишком неестественно у мертвеца была вывернута голова.
– Тебя как зовут? – спросил из-под навеса в кокпите Дима.
– Серас, – отозвался матрос.
– Ты знаешь, кто напал ночью на катер, убил капитана и похитил советника?
– Бандиты какие-то, – пожал плечами Серас. – Их тут много. Правда, на клондальцев они обычно не нападают. Отморозки, значит.
– А куда подевался кочегар?
На лице матроса отразилась сначала нерешительность, потом, если Костя правильно истолковал мимику, досада.
– Ушел с бандитами, – неохотно пробурчал Серас.
– Он с ними заодно? – предположил Дима.
Вероятно, Дима был уверен в положительном ответе, но матрос неожиданно покачал головой:
– Не думаю.
Дима вопросительно приподнял брови.
– Тогда почему его не связали вместе с вами? Я могу понять, зачем бандитам советник Клондала. Но зачем им кочегар? На шлюпках вроде котлов нет.
Серас поморщился и объяснил:
– Один из бандитов – его родственник. Хавар.
На лице Димы отразилось понимание. Он повернулся к Косте и спросил:
– Знаешь, кто такой хавар?
– Нет, – признался Костя.
– Шурин. Брат жены.
– Нас с Вейзом потому и не убили, что Лода-кочегар попросил, – добавил матрос. – Только связали.
Упомянутый Вейз, стюард, как раз взбирался по трапу – по-собачьи, опираясь на ступени и руками тоже, потому что поручней у трапа не было, а на ногах он все еще держался нетвердо. Увидев труп, Вейз вздрогнул и торопливо прошмыгнул мимо него на корму.
– Что ж, расклад более-менее понятен, – подытожил Дима. – Теперь надо определиться, что делать дальше.
Тут Дима внезапно перешел на русский и обратился к Косте:
– Ну что, напарник? У нас есть два варианта. Вариант первый, куда более разумный: попробовать уйти домой прямо отсюда. И вариант второй, на мой взгляд, не очень сейчас уместный: добраться-таки до Тала-Мазу и найти твоего Хетауцэ, хотя, на кой он тебе сдался, лично я не понимаю.
– Я хотел узнать, он действительно расплатился с погранцами за Виорела или нет? От него самого, – хмуро объяснил Костя.
– Решать в любом случае тебе, – пожал плечами Дима. – Так что решай. И желательно побыстрее.
«А ход-то прямо отсюда я смогу открыть? – подумал Костя с сомнением, припомнив бесплодные попытки в резиденции клондальцев. – Надо попробовать».
И он попробовал. Увы, тщетно.
Костины действия не ускользнули от внимания Димы. Напарник внимательно глядел на него и обо всем, конечно же, догадался.
– Облом, – вздохнул Костя.
– Понятно. Значит, пока по второму варианту. Но ты время от времени пробуй открыть – мы все-таки движемся, пусть и очень медленно. Как только сумеешь открыть – сообщи, опять прикинем, что делать.
– Хорошо, – пообещал Костя.
– А мы покуда придумаем, как двигаться быстрее, – добавил Дима и снова перешел на джавальский: – Эй, Серас, а что с вашим пароходом?
– Винт потеряли, – ответил матрос мрачно. – И что-то мне подсказывает, шплинты там ни фига не срезало. Срубили их нарочно, еще на стоянке. Багор мне в задницу, если вру.
– Задницу лучше побереги, – невозмутимо посоветовал Дима. – Значит, от машины проку никакого. Ладно. Тогда надо наладить какой-нибудь парус, вон хоть бы и из одеяла. Сумеешь?
– Чего там уметь… – скривился Серас. – Сейчас. Вейз, подсоби…
– Я подсоблю, – возразил Дима. – А Вейз пусть лучше пожрать сообразит. Война войной, а обед по распорядку.
Стюард с виду несколько повеселел. По-видимому, орудовать на камбузе ему нравилось куда больше, чем помогать по морскому делу.
Серас обернулся к рубке, потом снова взглянул на Диму, окончательно признав его право командовать:
– Может, сначала капитана похороним?
– Было бы неплохо – по такой жаре сами понимаете… А как именно?
– По-нашему, по-моряцки. Сейчас простынь принесу…
Серас смотался куда-то вниз и принес грубое серое полотнище. Постояв с полминуты над телом капитана, они с Вейзом завернули его в простыню и наскоро подшили края, чтоб не разворачивалась. Потом вынесли на корму и уложили у самого края, у проема в борту. Встали рядом. Стюард неслышно зашевелил губами, видимо, читал молитву.