Позади было темно, и Надежда смутно видела замыкающего. Он немного отстал, и вдруг, когда коридор делал поворот, Надежде показалось, что сбоку мелькнула в темноте неясная тень. Надежда пыталась не вертеть головой и не показывать своего интереса к происходящему, это было нетрудно: Тимоха был явно не только непроходимо туп, но и нечувствителен к нюансам. Ему приказали вести Надежду и не позволить ей удрать или позвать на помощь – и ничем другим он не интересовался. Надежде послышался приглушенный звук удара. Она незаметно оглянулась и краем глаза заметила, что «баранчик» не идет замыкающим, а лежит без чувств на полу коридора. Рассудив, что урон, нанесенный противнику, – это всегда хорошо, Надежда, ничем не проявив своей радости, пошла дальше.
Отряд не заметил потери бойца, чему очень способствовала темнота и быстрый темп, задаваемый Еленой. Еще минут пятнадцать они шли так быстро, как только позволял темный и тесный коридор, и подошли к основанию крутой каменной лестницы. Елена поднялась по ней и остановилась, поджидая остальных. Когда все собрались в небольшом квадратном помещении с таким низким потолком, что огромному Тимохе пришлось согнуться, Елена заметила недостачу одного из подчиненных.
– Тимоха, ты последний шел, не заметил, куда он делся? Хотя у тебя бесполезно спрашивать… ладно, куда он денется, догонит. С кем работаю… или трусы, или полные идиоты. Эй, Тимоха, дело по твоей части, поднимай плиту!
Тимоха уперся плечом в каменную плиту и без видимых усилий сдвинул ее в сторону. В проем хлынул свежий воздух, это вселяло надежду.
Елена поднялась по нескольким ступенькам, ведущим к проему, выглянула наружу, осмотрелась и сделала знак остальным следовать за собой. Выйдя на поверхность, Надежда вздрогнула: они оказались на кладбище, а вышли, собственно, через могильную плиту – естественно, фальшивую. Надежда на всякий случай запомнила внешний вид плиты и окружающей ее ограды: подземный ход в замок мог в трудную минуту пригодиться. Когда вся компания выбралась из-под земли, Елена распорядилась закрывать плиту.
– А Виталька? – вспомнил мрачный брюнет.
– Ничего с ним не сделается, плиту он сам, конечно, не откроет, вернется назад, не вечно же менты будут у входа караулить!
Надежда вспомнила, что у «баранчика», даже если он очнется, нет фонаря, и передернула плечами. Ну и нравы царят в бандитской среде!
Тимоха положил крышку на место, и разношерстная компания, крадучись, двинулась по кладбищу. Кладбище было затенено огромными старыми липами, и, хотя ночь была не очень темной, дорога различалась с трудом, и Надежда все время спотыкалась. Вдруг немного в стороне раздался странный скрежет – будто кто-то открыл дверь с давно не смазанными петлями. Надежда посмотрела в ту сторону и похолодела: в скудном свете луны, проникающем сквозь кроны деревьев, за рядами каменных надгробий виднелся открытый гроб. Крышка его стояла вертикально в изголовье, она и издавала такой жуткий звук.
Вся компания замерла на месте, уставившись на это ужасное зрелище. Надежде, как слабой женщине, полагалось завизжать и грохнуться в обморок, но поскольку рот у нее был заткнут кляпом, то завизжать не получилось. А без визга падать в обморок глупо, потому что никто не заметит. Поэтому Надежда взяла себя в руки, еще раз обозрела всю картину – ночь, луна, кладбище, открытый гроб – и усмотрела во всем этом руку талантливого режиссера. Ей вспомнился детский приключенческий фильм «Неуловимые мстители» и еще один, свой любимый – «Вий». По Гоголю, гробу еще полагалось летать, но, очевидно, у режиссера не было под рукой нужных технических средств.
И не тот ли это человек, кто в подземном коридоре обезвредил «баранчика»? Кто бы это ни был, это явно не эстонская полиция. Стало быть, это или конкуренты, или… неужели развлекается Петюнчик? Не может быть!
Надежда даже не могла поделиться этими мыслями с Алкой. Вспомнив про Алку, она поискала ее глазами и нашла сидевшей на земле у своих ног. Завизжать Алка тоже не могла, но в обморок упасть все-таки решила, а поскольку, как правильно рассчитала Надежда, никто не обратил на нее внимания, то Алка передумала лишаться чувств и просто присела передохнуть.
Все эти события заняли несколько секунд. Елена, которой нельзя было отказать в сильном характере, быстро пришла в себя, очевидно, тоже вспомнив «Неуловимых», повернулась к Тимохе и приказала:
– Пойди посмотри, кто там с нами играет!
На Тимоху было жалко смотреть – так он был перепуган.
– Не-не надо! Там по-покойник!
– Нет там никакого покойника! Это нас кто-то пугает! Прекрати трястись и пойди разберись с этим шутником!
Тимоха, явно робея, что было весьма не-ожиданно в человеке его роста и комплекции, двинулся в сторону открытого гроба. Подойдя к нему и оглядев со всех сторон, он с явным облегчением повернулся к Елене и крикнул:
– Нет там никого!
– Пока ты туда плелся, от страха спотыкаясь, кто угодно мог убежать!
В это время с другой стороны раздалось пугающее и неприятное уханье филина (все, как полагается, отметила про себя Надежда, подключились звуковые эффекты). Обернувшись в ту сторону, Надежда и остальные увидели медленно и плавно плывущий над могилами бледный силуэт – фигуру в белом саване. Надо сказать, зрелище было не для слабонервных.
Елена громко выругалась, Тимоха, у которого отношения с покойниками и всякой нечистью были явно напряженными, резко шарахнулся в сторону, споткнулся и свалился прямо в открытый гроб. Неустойчиво прислоненная крышка упала от сотрясения, закрыв его там. Для дебильного мордоворота это оказалось слишком, и он дико завыл.
В целом картина получилась что надо: с одной стороны по кладбищу двигался молчаливый призрак, с другой – из гроба раздавались жуткие вопли, а посредине стояла до крайности разозленная бандерша Елена и ругала последними словами доставшуюся ей в подручные компанию недоумков.
– Ну, надо быть таким идиотом! В гроб угодить да еще крышкой закрыться! Все через трусость свою! И ведь в открытой драке ничего не боится, а тут прямо раскиселился совсем! Рустам! – обратилась она к последнему своему боеспособному подчиненному, мрачному брюнету со сросшимися бровями. – Рустам, пойди, вытащи этого придурка из гроба!
Надежда с самого начала их пути пыталась незаметно развязать веревки, теперь она решила, что настал удачный момент, и невероятным усилием воли высвободила руки, затем схватила успевшую подняться Алку за локоть и потащила ее в сторону бледного призрака, который вызывал у нее более теплые чувства, чем скопище бандитов обоего пола. Алка, увидев, куда ее ведут, стала упираться. Надежда, спешно вытащив кляп у себя и у подруги, свирепым шепотом зашептала ей в ухо:
– Не смей упираться. Бежать надо, пока они со своим Квазимодой возятся!
Тут же она поняла, что с Алкиным кляпом явно поспешила, потому что Алка при встрече с привидением, разумеется, истошно завопила. Голос ее оказался так громок, что если на этом кладбище и оставались нормальные покойники, спокойно спящие в своих могилах, то от Алкиного вопля они неминуемо должны были проснуться. Надежда подумала, что дальше Алка сделает все по плану, то есть грохнется-таки в обморок, испугалась, что ей придется нести этакую тушу, и с размаху двинула Алке по спине, не все же ей одной получать тычки и зуботычины! Алка от неожиданности замолчала, и Надежда отволокла ее за пышные кусты сирени, а потом осторожно высунула голову и огляделась.