Том О’Брин тоже мучился размышлениями. Если к тому, что рождалось в его голове, можно было применить такое высокое обозначение.
«Что происходит? – думал он. – Почему-то фрегат гонится, откуда-то пираты взялись. Чего хотел капитан фрегата? Нас всех они знают, значит, не за нами гнались… Боже, ведь только один среди нас новенький – пассажир! – дошло до него. – Может, он чего украл у Чамбера? Чамбер богатый! Здесь, в Индии, все чиновники становятся очень богатыми. Вон какой сундук у этого Бирка… Хорошо бы заглянуть туда!..»
И О’Брин тоже стал ждать своего случая.
Был еще и третий, кому не давали покоя последние события, капитан шхуны Уильям Лерн. Никто не знал, что он давно уже посылал отчеты обо всем увиденном, услышанном и подсмотренном в колониях самому сэру Уильяму Питту – могущественному главе секретной службы Британской империи. Когда первый министр умер, то просто в канцелярию кабинета. За такие услуги платили ему щедро по-прежнему.
Сам капитан не подсматривал, не подслушивал. Поручения, которые ему давали высшие колониальные чиновники, имели не только государственное значение. Капитан умело этим пользовался: вскрывал конверты, выменивал сплетни на правду и наоборот. К нему обращались многие и тоже щедро платили.
В этот раз капитан Лерн попал в запутанную ситуацию. Ему был предъявлен письменный приказ его прямого начальника Чамбера, подчинявший шхуну с командой непосредственно Бирку. В последний момент Чамбер успел предупредить через матроса, как ему казалось, своего человека – Лерна, что Бирк – особый агент правительства.
Капитан не спешил сознаться знатному пассажиру, что они коллеги, потому, что еще не определил своей выгоды. Случай с фрегатом капитан объяснил по-своему. Гнавшийся за шхуной фрегат был из Калькутты. Лерн знал его давно. Видимо, Чамбер выслал погоню за шхуной, спохватившись, что Бирк везет в Лондон нечто, что хотел бы утаить калькуттский чиновник. Но помешали пираты, случайно. А может, случайностью это и не было?
Об этом капитан продолжал думать все время и сегодня за завтраком:
«Пираты, пираты… откуда они узнали о фрегате? Странно! Нас пропускают, нападают, не боясь пушек… Хотя пушки они ловко обошли. Интересно, интересно, надо бы проверить».
Ефрем молча наблюдал задумчивость капитана. Вдруг, забывшись, Лерн произнес вслух:
– Интересно. Проверим…
– Что «интересно»? Что вы хотите проверить? – спросил Ефрем.
– Я? Что я должен проверить? – изумился Лерн. Глаза его забегали, и он повторил. – А-а, проверить!..
– Ну да, – сказал Ефрем, – вы только что сказали, что хотите что-то проверить.
Лерн стал перебирать приборы на столе. Заулыбался и сбивчиво стал пояснять:
– Знаете, управление судном – вещь серьезная и сложная… Важна бывает каждая мелочь… А-а… а капитан должен быть ежеминутно начеку и-и… и проверять все, что вызывает сомнение… относительно корабля, курса.
Ефрем пристально смотрел в глаза капитана. «Врет, – подумал он, – о чем-то другом думал. Увлекся. Я его спугнул». Капитан отвел глаза.
– Сейчас на судне я ваш начальник, согласно предписанию, – тихо, но твердо сказал Ефрем.
– Так точно, сэр! – отчеканил Лерн и начал было вставать.
– Сидите, сидите, – велел Ефрем и неожиданно перевел разговор: – Потрудитесь сообщить мне, о чем вы шептались с матросом, привезшим меня на корабль?
– Это мой подчиненный, и я имею право…
– Мистер Лерн, не забывайте, что по уставу Королевского флота и я теперь имею право!
Тон Ефрема стал жестким. Капитан потупился и ответил:
– Через матроса Чамбер сообщил мне, что вы из ведомства покойного сэра Уильяма Питта…
– Вот как! Чамбер в роли мелкого шпика, браво! А ведь это выдача государственного секрета… Или сговор, а? – Ефрем сощурил на Лерна глаза.
Капитан изменился в лице и не мог вымолвить ни слова. Ефрем, ободряясь, продолжил:
– Но вы, капитан, почему вы, узнав, что Чамбер шпионит за мной, не доложили мне сразу? Может, вы заодно с Чамбером и тайно кому-то служите… против Британской короны? Вот в Лондоне поразятся! Слава Богу, в Лондон еду не я один.
– А кто еще? – спросил Лерн, нелепо озираясь и немало изумляясь.
– Весть обо мне едет сухим путем… Признайтесь, капитан, – сменил тон Ефрем, – вы с превеликим удовольствием выбросили бы меня за борт?
– Почему вы так подумали, сэр, – виновато заговорил капитан, боясь, что на него сейчас начнут вешать ярлык за ярлыком.
– Ну, хотя бы за тон. Признайтесь – вы бы хотели, чтобы с вами говорили иначе, верно?
– Признаться, сэр, я никому не прощаю обид. Но я не путаю службу с личными отношениями.
– Службу? Тогда почему вот уже полтора месяца нашего плавания вы упорно стремитесь выведать у меня исподволь о моих делах? Это тоже ваша служба? – резко спросил Ефрем.
Капитан несколько справился с первым волнением и сам спросил:
– Вы меня в чем-то подозреваете, сэр?
– Раз уж вы знаете, у кого я служу, то могли бы и не спрашивать. Да, подозреваю, мистер Лерн!
– Так скажите откровенно… – начал было Лерн, но Ефрем перебил его.
– Нет, это вы мне расскажете, для кого выведываете у меня сведения. Ну!
Ефрем увлекся и командовал вовсю. Но он не учел, что капитан Лерн, хоть и робел перед начальством, мог попасться на уловку, но он был истинным моряком. Эти люди по привычке, в минуту жестокой опасности часто берут себя в руки и начинают искать выход. Так случилось и с Лерном. Он принялся оправдываться:
– Мистер Бирк, сэр, я полагаю вы знаете, что у сэра Уильяма Питта было много своих людей в разных ведомствах и даже краях?
– И вы один из них, так что ли? – с сарказмом спросил Ефрем. – Кто или что подтвердит это?
Лерн помолчал, подумал. Ефрем не стал торопить его. Наконец капитан решился. Он кивнул на письменный стол и спросил:
– Вы позволите, сэр?
Ефрем кивнул. Капитан принялся рыться в своих ящиках. Наконец Лерн разложил на столе какие-то предметы и, услужливо подставив к столу кресло, пригласил:
– Прошу, мистер Бирк, убедитесь сами.
Ефрем почувствовал опасность. Усилием воли он заставил себя небрежно пересесть к рабочему столу капитана. На столе лежали три перстня разной ценности и с разным рисунком. За ними на столе стоял подсвечник с отражателем. Ефрем похолодел. Он стал лихорадочно соображать:
«Есть ли у них в самом деле знаки, по которым узнают своих? Если есть, то я пропал! Угадать наобум – не выйдет!»
Он увидел ехидную физиономию капитана в свечном отражателе. Лерн, не замечая, что Ефрем за ним наблюдает, щурился. И тут Ефрема осенило: «Врешь ты все, братец!.. Нет никаких знаков! Не существует! По крайней мере у этого гусака… Были бы – Чамбер-то уж не упустил бы случая, да и Тимоти тоже!..»