День был ясный, и по дрожащему воздуху на землю спускались золотые лучи Феба, согревая своей лаской цветочки. В ту пору года это божество находилось в созвездии Близнецов, и близилось солнцестояние. Скоро сияющее солнце должно было склониться к закату. Случилось так, что в этот самый день Плутон, царь духов, тоже вошел в этот сад, только с противоположной стороны. Его сопровождала жена Прозерпина и вся ее женская свита. Если помните, он похитил ее с Этны, когда она собирала дикие цветы на горном склоне. Можете прочитать об этом у Клавдиана, в «Похищении Прозерпины», где он описывает черную колесницу, на которой ее увез владыка подземного царства.
Плутон уселся на зеленый дерн посреди обнесенного стеной сада и обратился к царице с такими словами:
«Жена моя, никто не станет спорить со мной. Каждый день опыт учит нас, что женщины коварно предают мужчин. Я мог бы рассказать миллион историй об их обманах и изменах. О Соломон, мудрейший и богатейших из людей, стяжатель человеческой славы! Кто сумел бы забыть или презреть твои слова? Ты восхвалял доброту рода людского и заметил: „Я нашел одного стóящего человека из тысячи. А среди женщин стóящих не нашел“. Так говорил царь Соломон, а уж он-то прекрасно знал о подлости женского племени! Иисус, сын Сирахов, сочинитель Экклезиаста, редко говорит о вас, женщинах, с почтением. Да пожрет вас бушующее пламя! Да падет чума на ваши кости! Ты видишь, что сейчас произойдет? Сейчас этому знатному рыцарю, старому и слепому, наставит рога его собственный слуга. Погляди – этот похотливый негодяй уже забрался на ветви груши. А теперь я объявляю – силою моих царских чар, – что к этому почтенному старцу вернется зрение! Как только жена предаст его, он вновь станет зрячим. Тогда он узнает о ее коварной измене – и к ее великому стыду, и к позору прочих потаскух».
«Ах, вот как? – резко отозвалась Прозерпина. – Вот, значит, что ты задумал? Что ж! Клянусь душой моего деда, великого Сатурна, что я внушу этой женщине подходящий ответ. Я буду помогать и всем остальным женщинам, которых обвиняют в чем угодно. Если даже их застигнут во грехе, я буду делать так, что они за словом в карман не полезут. Они одолеют своих обвинителей. Ни одна из них не умрет из-за того, что наготове не оказалось колкого ответа. Даже если мужчина собственными глазами увидит, как его обманывают, женщина будет смело отпираться. Она будет плакать, божиться и кипятиться, пока не одержит победу в споре. Ведь вы, мужчины, доверчивы, как гуси. Да и что для меня значат все эти знаменитости, на которых ты ссылаешься? Я сама прекрасно знаю, что этот еврей, этот твой Соломон, обнаружил среди женщин множество дурочек. Пускай он так и не встретил ни одной порядочной женщины – но ведь другим-то мужчинам попадались и верные, и преданные, и добродетельные женщины. А как же все эти добрые христианки, которые приняли мученичество, доказав тем самым стойкость веры? В римских анналах полно историй о добродетельных женах. Не гневайся, дорогой муж. Я объясню тебе, чтó имел в виду Соломон, когда говорил, что не встречал хороших женщин. Я истолкую тебе его слова. Он разумел, что высшее благо присуще одному лишь Богу, а любое создание из плоти – будь то мужчина или женщина – хрупко и несовершенно.
Так или иначе, Соломон – это всего лишь один человек. Зачем поднимать вокруг него такую шумиху? Ну, выстроил он большой храм Богу – ну и что с того? Что с того, что он был богат и мудр? Ведь он строил храмы и языческим богам, а это – страшное кощунство. Можешь сколько угодно извинять его недостатки, но он был распутником и идолопоклонником! В старости он и вовсе отрекся от Бога. В Библии рассказывается, что Господь пощадил его лишь из уважения к памяти отца его, Давида. Если бы не слава Давидова, то Соломон лишился бы своего царства гораздо раньше, чем можно было ожидать. Я гроша ломаного не дам за всю ту клевету, которую он и прочие писаки обрушили на головы женщин! Я сама – женщина, я должна выговориться, а иначе у меня сердце не выдержит. Да как он смел обзывать нас болтуньями и еще более обидными словами? Пока я жива, я буду бранить его за его подлые высказывания. Я не дам ему спуску».
«Успокойся, дорогая моя, – отвечал ей Плутон. – Обуздай свой гнев. Я сдаюсь! Но раз уж я поклялся вернуть ему зрение, то должен сдержать клятву. Мое слово – закон. Я – царь. Я не могу нарушать свое слово».
«А я – царица! Эта молодая женщина даст мужу достойный ответ. Я ручаюсь в этом. Вот. Но давай прекратим споры. Я не хочу больше препираться с тобой».
Давайте теперь оставим владык сказочного царства и вернемся к Януарию. Он наслаждался прогулкой по саду вместе с Маей и щебетал, как волнистый попугайчик.
«Знаешь, – ворковал он, – я люблю тебя больше всего на свете. Я всегда буду любить тебя».
Они ходили взад-вперед по дорожкам, а потом снова вернулись к груше, на которой спрятался Дамиан. Он сидел там в вышине, скрывшись в зеленой листве. И вот Мая, полная здоровья и бодрости, вдруг заговорила пронзительным голосом:
«Ах! У меня страшно болит в боку. Мне нужно немедленно съесть одну из этих зеленых груш, что висят тут на дереве. Я больше думать ни о чем не могу. Хочу груш! Прямо сейчас! Ради Бога, муженек, позвольте мне поесть фруктов. А иначе я умру. Груш! Хочу зеленых груш!»
«Ах ты, Господи! – расстроился старик. – Жаль, что тут нет слуг, которые залезли бы на дерево. А я-то ведь слеп. Я не могу тебе помочь».
«Нет, можете! Если вы обхватите дерево обеими руками – вот так, – то я поставлю ноги вам на спину и заберусь на дерево. Поверьте мне. У меня это получится».
«Конечно, я тебе верю. Я для тебя все что угодно готов сделать. Вот так – правильно?»
Он встал поближе к дереву и нагнулся, подставив ей спину. Она поставила ему на спину ногу и, схватившись за ветку, взобралась на грушу.
Дамы, простите меня за следующий эпизод. Я – человек грубый. Я не могу лакировать действительность. Как только Мая залезла на дерево, Дамиан задрал ей платье и засунул ей кое-что кое-куда.
Когда Плутон увидал, как Януарий терпит столь великое бесчестье, он вернул старику рыцарю зрение. Тот стал видеть даже лучше прежнего – и конечно же ему первым делом захотелось взглянуть на свою прелестную жену. Он поднял взгляд на дерево – и что же? Он увидал, какую лихую пляску там отплясывает Дамиан. Я не стану больше ничего говорить. Это ведь невежливо. Я уже и так сказал достаточно. Тут Януарий принялся кричать и вопить, словно мать, лишившаяся единственного сына.
«На помощь! – орал он. – Караул! Беда! Тревога! Что ж ты делаешь, потаскушка?»
«Что это с вами, сударь? – рассудительно отвечала ему Мая. – Имейте терпение. Будьте благоразумны. Я ведь только что исцелила вас от слепоты. Господь мне свидетель – я не лгу. Мне было сказано, что существует единственный способ вернуть вам зрение: если я соглашусь побороться на дереве с мужчиной, то вы исцелитесь. Это правда. Видит Бог, мои намерения были чисты».
«Побороться? – воскликнул Януарий. – Да я видел, что он с тобой делал! Да чтоб вам обоим от стыда помереть на месте! Вы же там совокуплялись! Я своими глазами все видел. Или пусть меня повесят!»