Высокий худой левша. Грязный, сильно пьющий чревоугодник. Новый Свет.
Вот и все, чем мы располагали вначале. И только этим мы располагали в конце.
– Давай плюнем на все, а? – страдальчески поморщился Рамон Миро после четырех часов безрезультатных блужданий по злачным местам.
– Можешь позволить себе плюнуть на три тысячи франков? – хмыкнул я, хотя сам едва переставлял от усталости ноги.
– Пройдем этот квартал – и баста! – решил констебль. – Надо еще форму сдать. У меня последний день на службе, не забыл?
Особых надежд отыскать оборотня прямо сегодня у меня не было с самого начала, но субботним вечером шанс наткнуться на нужного человека был высок как никогда, поэтому я поправил приятеля:
– Этот квартал и следующий. До полуночи еще два часа.
– Черт с тобой, – сдался Рамон и указал на вывеску «Роза Дуная». – Заходим?
Я спустился на три ступеньки, распахнул дверь и шагнул в полуподвальное помещение, освещенное тусклым светом керосиновых ламп. Пахнуло аппетитным ароматом незнакомой стряпни, и сразу желудок подвело, а рот наполнился слюной.
Словно в подтверждение отменного качества местной кухни, свободных мест в закусочной не оказалось вовсе. За столами сидели черноволосые мужчины средних лет, они неспешно ужинали, выпивали и переговаривались на каком-то гортанном языке.
Мадьяры или румыны?
Я попытался остановить мальчишку-разносчика, но он лишь мотнул головой и убежал, сгибаясь под тяжестью заставленного тарелками подноса. Прошел к стойке, да только выглянувший с кухни повар смущенно развел руками; меня он не понимал. Или делал вид, что не понимает.
В подобных местах не разговаривают с полицейскими, частными сыщиками и просто чужаками. В таких местах не любят, когда люди со стороны суют нос в дела их маленькой общины, и неважно, мадьяры это, китайцы, итальянцы или русские.
Это не страх, вовсе нет. Просто так заведено.
Я обернулся к Рамону и во всеуслышание объявил:
– Сколько мы еще будем его искать? Уже ночь на дворе! Этот пьяница позорит семью!
– Не стоит так говорить о своем кузене, – привычно укорил меня констебль.
– Он и твой кузен тоже! – без промедления вставил я следующую реплику.
– Он всего лишь племянник мужа сестры моей матери!
– Неважно! – отмахнулся я. – Если не найдем его, нам точно не поздоровится! Лучше бы он оставался в своем Нью-Йорке! Зачем только вернулся? Кто его звал?!
Люди любопытны. Людей зачастую интересует то, что их совершенно не касается.
Гомон понемногу стих, и к нам вышел пожилой господин представительной наружности с пышной седой шевелюрой и столь же белыми усами.
– Молодые люди кого-то разыскивают? – поинтересовался он с явным акцентом. Шум голосов окончательно смолк, все уставились на нас в ожидании ответа.
– Кузен! – вздохнул я. – Вернулся из Нового Света и ударился в загул! А нам искать!
– Он, случайно, не заходил сюда день или два назад? – присоединился к разговору Рамон. – Поговаривают, на днях он упал в пруд. И не стыдно же смотреть людям в глаза!
– Упал в пруд? – задумался пожилой мадьяр и покачал головой. – Нет, мокрых не было.
Я не стал скрывать своего разочарования и понурил плечи без всякого преувеличения, но все же предпринял еще одну попытку:
– Очень вас прошу, попробуйте вспомнить. Кузен высокий, даже выше меня! Такого нельзя не запомнить.
Посетители вновь зашумели, и, полагаю, кто-то что-то старику подсказал, поскольку в глазах нашего собеседника мелькнул интерес:
– А как он выглядит?
Мы с Рамоном озадаченно переглянулись.
– Высокий и худой, – сообщил я все известные приметы и всплеснул руками. – Проклятье! Да я его пятнадцать лет назад последний раз видел! За все это время он ни единой фотокарточки не прислал!
Мадьяры о чем-то посовещались, и пожилой господин заявил:
– Высокий и худой заходил. Но куда пошел, мы не знаем.
– Час от часу не легче! – горестно вздохнул Рамон, демонстрируя недюжинный талант лицедея. – И где нам теперь его искать?
– Ты меня спрашиваешь? – возмутился я. – Да как по мне, пусть он хоть все кабаки окрестные обойдет! – И уже седоусому: – Он хоть прилично выглядел? Не был перепачкан тиной с ног до головы, как нам рассказали?
– Пиджак он снял, было жарко. На ногах держался твердо, пьяным не показался, – уверил нас седой мадьяр. Затем перекинулся парой фраз с поваром и мальчишкой-разносчиком и покрутил ус. – Нет, пьяным он не был.
– Хоть поел? – вздохнул Рамон. – Или только пил?
Пожилой господин вновь расспросил повара и сообщил:
– Перекусил, и плотно. Заказывал гуляш и половину поросенка.
– И выпивку? – предположил я.
– Бутылку сливовицы, – подтвердил мадьяр.
– Для него это, как для слона дробина, – махнул я рукой, лихорадочно размышляя, что еще получится вытянуть, прежде чем расспросы вызовут подозрение. – Вы говорили, у него был пиджак? Какого цвета?
– Темный. Черный, вероятно.
– Понятно. А он не говорил, куда собирался отправиться дальше?
– Нет, но взял связку салями – большую! – и еще две бутылки сливовицы. Хотел угостить друзей.
Я кивнул и напоследок уточнил:
– Не помните, в какую сторону пошел?
Седой мадьяр только покачал головой.
Поблагодарив его за помощь, мы покинули закусочную, и я развернул карту под ближайшим уличным фонарем.
– Полагаешь, он отправился на съемную квартиру? – спросил Рамон, наблюдая за тем, как я вычерчиваю на бумаге предполагаемый маршрут убийцы от ближайших ворот императорского парка до «Розы Дуная».
– Или в гостиницу. Если предположить, что оборотень оказался на этой улице не случайно, то стоит пройтись по округе. Он мог завтракать где-то здесь или обедать.
– Ставлю на то, что убийца остановился поблизости, – решил Рамон. – Сам посуди, стал бы ты брать связку салями, не снимай угол неподалеку?
Слова приятеля звучали разумно, и я в задумчивости оглянулся на освещенную фонарем вывеску мадьярской харчевни. Вокруг этого светлого пятна сгустился мрак; редко-редко меж ставен или неплотно задернутых штор выбивались лучики света. Округа словно вымерла.
– Ну и куда он мог пойти? – пробормотал я. – Был поздний вечер, совсем как сейчас.
– Давай осмотримся, – предложил напарник.
Мы дошли до соседнего перекрестка и сразу сделали стойку, завидев вывеску с лаконичной надписью «Отель», освещенную парой газовых рожков.
– Думаешь, нашли? – толкнул меня в бок Рамон.