– Вы в этом уверены? – спросила она девушку.
– Я слышала их разговор, – заверила ее Агата. – Мамочка собирается получить за меня кучу денег. Барон пока не принял решения, но я слышала, как мамочка сказала, что ему страшно хочется заполучить в жены молоденькую девственницу. – Агата быстро заморгала, безуспешно пытаясь скрыть слезы. – Конечно, я знаю свое место. Я должна выйти замуж за того, кого выберет семья, но мне хотелось бы переждать хотя бы один сезон: а вдруг мне еще встретится достойный джентльмен? Я вообще-то не очень переживаю из-за того, что мужчина, которого мне выберут, может оказаться намного старше меня: это весьма распространено, – но мне невыносима сама мысль о браке с Минденом. Даже до меня дошли слухи о том, что он за человек и что творит в припадках ярости. От этих историй меня тошнит.
– Иначе и быть не может, – пробормотала Олимпия. Она потягивала чай маленькими глотками и мысленно удивлялась: «Кто же оказался настолько жестоким или черствым душой, что рассказал невинной девочке подобные вещи?» – Как, по вашему мнению, Эштон сможет помочь вам? Он ведь не входит в число ваших родственников…
– Он найдет Брента и расскажет ему о моих опасениях. Я попыталась сама найти брата, потому что он глава семьи, однако мне сказали, что сейчас с ним невозможно связаться. Ни на одно из писем, которые я ему отправила, ответа не пришло. У меня даже нет уверенности, что они дошли до него, хотя я приняла все меры предосторожности, чтобы их не перехватили. Мне очень трудно, потому что неизвестно, кому можно довериться в собственном доме. Мамочка запугала всех слуг.
– Вам больше не к кому обратиться в своей семье?
– Две старших сестры замужем. Мне не верится, что они обратят внимание на мои призывы о помощи. К тому же сестры намного старше меня и у них собственный опыт замужней жизни. Их браки устраивал отец, и я уверена, что мужей им он выбрал, исходя из того, сколько денег за них заплатят, а не из того, подойдут ли женихи Мэри и Элис и будут ли они счастливы с такими мужьями. Я помню жаркие споры на эту тему между папочкой и Брентом, пока шли переговоры. Их, кстати, завершили во время отъезда Брента. Ему даже не послали приглашение на свадебные церемонии. Я думаю, отец понимал, что брат будет против этих браков. А двое других братьев младше нас с Брентом. Их отослали в школу, и им ни до чего нет дела. – Агата нахмурилась. – Я не знаю, в чем дело, но у мамочки не было детей после Брента в течение почти семнадцати лет. А потом на свет появились я, Джаспер и Эмери.
Олимпии же все было ясно. У человека не стало денег на то, чтобы содержать любовниц и платить куртизанкам, компанией которых он наслаждался годами, поэтому пришлось возвратиться в объятия давным-давно брошенной супруги. На короткий миг Олимпии даже стало жалко леди Летицию, которой столько горечи принесло поведение мужа, но потом она решила повременить с сочувствием. Действия, предпринятые Летицией, чтобы отвратить сына от любимой женщины, казались воистину дьявольскими, и их невозможно было объяснить пренебрежительным отношением мужа. Судя по всему, зло поселилось в душе этой женщины изначально.
– Вы не знаете, как связаться с Эштоном или Брентом, миледи? – спросила Агата, вторгаясь в мысли Олимпии.
– Как я уже сказала, Эштон дожидается рождения следующего ребенка, поэтому мне не кажется, что он сможет быть вам полезным. Он никуда не уедет от жены. Да у него и возможностей таких нет, чтобы помочь вам. Он ведь вам не родственник, даже не какой-нибудь дальний кузен…
– Он мог бы застрелить Миндена, – пробормотала девушка.
– Он, конечно, может. Однако я совсем не уверена, что Пенелопа захочет, чтобы ее мужа вздернули на виселице или отправили в ссылку. – Олимпия скрыла улыбку и добавила: – Я попробую сама добраться до вашего брата.
Но Олимпия тут же пожалела о своем обещании. Она уже была сыта по горло проблемами своего братца Аретаса, а до этого разбиралась с делами своей племянницы Пенелопы, а также их кузин Хлои и Алетии. Проблемы же этой девушки не имели отношения к семье Олимпии, однако… Вне всякого сомнения, в них придется окунуться с головой. Да и какой женщине не захочется помочь невинной молоденькой девушке избежать брака, если ее насильно выдают замуж за человека с репутацией чернее ночи?
– Вы сделаете это ради меня? – спросила Агата, прижав руки к груди.
– Да. Постараюсь. Могу обещать только это. А сейчас… Допивайте свой чай, и я прослежу, чтобы вас благополучно доставили до дома.
– Только надо сделать так, чтобы никто меня не увидел, если вы не возражаете. – Девушка вспыхнула. – Мама не должна узнать, что я пытаюсь найти кого-нибудь, кто смог бы мне помочь, иначе она положит этому конец. Я думаю, она никому не позволит нарушить ее планы. Я должна действовать в полной тайне.
– Можете в этом полностью на меня положиться, миледи. Моя семья отличается тем, что прекрасно умеет хранить секреты. – Олимпия нахмурилась и добавила: – Но ведь ваш брат является главой семейства… Каким же образом леди Летиция сможет выдать вас замуж, не поставив его в известность? Ей по меньшей мере нужно будет получить от него подписи на нескольких документах, прежде чем она передаст вас в руки Миндена.
– Мать собирается подделать его подпись. Так уже было несколько раз. Я думаю, что она вдобавок попробует убедить кое-кого из влиятельных людей, что только у нее есть права на меня, потому что брат превратился в то… во что превратился.
В течение получаса Олимпия осторожно выуживала из Агаты всю информацию об уловках и приемах, с помощью которых ее мать вела свои дела. Прекрасно владевшая искусством подслушивать, девушка смогла многое поведать – даже о тех случаях, когда сама не вполне понимала, о чем шла речь. Но все рассказанное ею не имело подтверждения, и иногда казалось, что ее слова не более чем предположения. И все же Олимпия была почти уверена, что по леди Летиции Маллам давно плакала веревка. И Олимпия совершенно не удивилась, когда в конце беседы вдруг обнаружилось, что леди Летиция стакнулась с Минденом не только для того, чтобы провернуть замужество последней из своих дочерей.
Поняв, что Агате больше нечего рассказать, Олимпия позвала своего слугу Пола. Она дала девушке строгие инструкции, объяснив, как, сохраняя полную тайну, входить с ней в контакт в случае необходимости, а потом сказала слуге, как доставить девушку домой, не привлекая к себе внимания. Когда же за Агатой и Полом закрылась дверь, она расположилась на небольшом диванчике и закрыла глаза.
«Нужно ожесточить свое сердце», – пришла к выводу Олимпия после недолгих размышлений. Она не могла бросаться на помощь всем, кто об этом попросит. Тем более что решение проблем, которые постоянно возникали в ее семье, требовали от нее и времени, и сил. Когда она занималась делами Аретаса, ее жизни угрожала реальная опасность, и страх до сих пор преследовал Олимпию, пробуждая у нее давние мрачные воспоминания. Каждое событие, участницей которого она становилась в течение последних трех лет, могло закончиться для нее весьма печально. И вот – новая напасть… Она вдруг поняла, что ей не хочется заниматься чужими делами.