Book.

В конце февраля – начале марта 1917 года монархия в России, как известно, пала. Думские деятели М. В. Родзянко и А. И. Гучков пожелали увидеть на посту командующего войсками Петроградского военного округа популярного среди солдат боевого генерала.

Деятельность первого «революционного» командующего Петроградским военным округом пришлось начать с «акции», о которой он потом не любил вспоминать, но которую не очень-то склонны были забыть некоторые монархисты. Через три дня после приезда в Петроград (8 марта) Корнилов в сопровождении группы офицеров штаба прибыл в Царское Село и арестовал императрицу Александру Федоровну (арестованный Николай II в это время находился на пути из Могилева в Царское Село). В интервью петроградским газетам Лавр Георгиевич говорил, что он действовал по указанию военного министра А. И. Гучкова, который руководствовался определенным политическим расчетом: арест императрицы командующим военным округом должен был произвести, по его мнению, на солдатскую массу впечатление полного разрыва нового командования со старым режимом.

А каковы же в это время были политические устремления самого Корнилова? По этому поводу его современник и политик В. Б. Станкевич писал: «В исполнительном комитете он говорил, что против царского режима. Я не думаю, чтобы Корнилов унизился до притворства. Несомненно, он сочувствовал реформаторским стремлениям. Но также несомненно, что он не был демократом, в смысле предоставить власть народу: как всякий старый военный, он всегда был подозрительно настороже по отношению к солдату и «народу» вообще: народ славный, что и говорить, но надо за ним присматривать, не то он избалуется, распустится. Против царского строя он был именно потому, что власть начинала терять свой серьезный, деловитый характер. Хозяин был из рук вон плох, и нужен был новый хозяин, более толковый и практичный».

Итак, первая должность из «рук» Временного правительства в то время, когда списками выгоняли из армии генералов, невзирая на их чины, должности и заслуги. И это понятно, революция делала чистку своих рядов, убирая с высоких должностей не только враждебно настроенных, но и подозрительных людей. Корнилов, как видно, не входил в их число.

Став командующим войсками Петроградского военного округа, Лавр Георгиевич оказался в положении человека, который за все несет ответственность, но не может принять какого-либо самостоятельного решения. Знаменитый «Приказ № 1» Петроградского Совета связал его по рукам и ногам. Он отменял отдание воинской чести. Отменялось и титулование. Генерал перестал быть «вашим превосходительством». Солдат не являлся больше «нижним чином» и получил права, которыми революция успела наделить население страны. Наконец, во всех частях выбирались комитеты и депутаты в местные Советы. Приказ оговаривал, что в «своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам».

Корнилов понял: теперь офицерам будет очень трудно подчинять своей воле и держать в повиновении вооруженных людей. Страна теряла армию и начинала падать в пропасть. «Никто не желал нести службу, дисциплина упала до нуля, офицеры не могли сказать слова без риска угодить на штыки, – писал он. – Митинги и пьянство – вот что составляло быт Петроградского военного округа. Двоевластие – Петросовет и Временное правительство путаются в собственных распоряжениях, никто не желает исполнять их, кругом сущая анархия. Корнилов по просьбе правительства попробовал пресечь вспыхнувшие беспорядки в столице традиционным способом борьбы с мятежами: он вывел в центр города сохранивших дисциплину юнкеров Михайловского артиллерийского училища. Это было воспринято как очевидная угроза применения оружия против разгулявшихся тыловиков. Его одернули: «Нельзя – ведь у нас свобода!»

23 апреля Лавр Георгиевич направил военному министру рапорт с просьбой вернуть его в действующую армию. А. И. Гучков посчитал целесообразным назначить его на должность командующего войсками Северного фронта, освободившуюся после увольнения генерала Н. В. Рузского. Однако Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев категорически возражал против такого решения, сославшись на недостаточный командный стаж Корнилова и неудобство обходить старших начальников – более опытных и знакомых с фронтом, как, например, генерала А. Драгомирова. В итоге в начале мая Корнилов получил назначение на должность командующего 8-й армией Юго-Западного фронта.

Войска на фронте замитинговали…

«Знакомство нового командующего с личным составом началось с того, – вспоминал впоследствии один из офицеров разведывательного отдела штаба армии капитан Неженцев, – что построенные части резерва устроили митинг и на все доводы о необходимости наступления указывали на ненужность продолжения «буржуазной» войны, ведомой «милитарищиками»… Когда генерал Корнилов, после двухчасовой бесплодной беседы, измученный нравственно и физически, отправился в окопы, здесь ему представилась картина, какую вряд ли мог предвидеть любой воин эпохи. Мы вошли в систему укреплений, где линии окопов обеих сторон разъединялись, или, вернее сказать, были связаны проволочными заграждениями…

Появление генерала Корнилова было приветствуемо… группой германских офицеров, нагло рассматривавших командующего русской армией. За ними стояли несколько прусских солдат… Генерал взял у меня бинокль и, выйдя на бруствер, начал рассматривать район будущих боевых столкновений. На чье-то замечание, как бы пруссаки не застрелили русского командующего, последний ответил: «Я был бы бесконечно счастлив – быть может хоть это отрезвило бы наших солдат и прервало постыдное братание».

На участке соседнего полка командующий армией был встречен… бравурным маршем германского егерского полка, к оркестру которого потянулись наши «братальщики» – солдаты. Генерал со словами – «это измена!» – повернулся к стоящему рядом с ним офицеру, приказав передать «братальщикам» обеих сторон, что если немедленно не прекратится позорнейшее явление, он откроет огонь из орудий. Дисциплинированные германцы прекратили игру… и пошли к своей линии окопов, по-видимому, устыдившись мерзкого зрелища. А наши солдаты, они долго еще митинговали, жалуясь на «притеснения контрреволюционными начальниками их свободы».

18 июня 1917 года Юго-Западный фронт перешел в наступление. 7-я и 11-я армии на направлении главного удара продвинулись на глубину до 2 километров и замерли на месте. Солдаты замитинговали.

8-я армия генерала Корнилова, действовавшая на второстепенном направлении, как и планировалось, начала наступление 21 июня. За 6 дней ее войска углубились в оборону противника на 18–20 км и овладели Калушем. В плен были взяты 800 офицеров и 36 тысяч солдат неприятеля, захвачено 127 орудий и минометов, 403 пулемета. Потери самой армии составили 352 офицера и 14 456 солдат. Это была последняя успешная операция русской армии в кампании 1917 года.

Тем временем Юго-Западный фронт разваливался, и Военный совет фронта слал Временному правительству панические телеграммы. Положение, по оценке Верховного главнокомандующего генерала А. А. Брусилова, становилось катастрофическим. Командующий Юго-Западным фронтом генерал А. Е. Гутор был уже не в состоянии изменить обстановку в лучшую сторону. Нужен был, следовательно, новый руководитель. Выбор пал на генерала Корнилова, который лишь один проявил способность управлять войсками в сложных условиях. И Л. Г. Корнилов в начале июля 1917 года принял Юго-Западный фронт.