Деникин пишет: «14-го состоялось в ауле Шенджий свидание с Покровским. В комнату Корнилова, где, кроме хозяина, собрались генералы Алексеев, Эрдели, Романовский и я, вошел молодой человек в черкеске с генеральскими погонами – стройный, подтянутый, с каким-то холодным, металлическим выражением глаз, по-видимому несколько смущенный своим новым чином, аудиторией и предстоящим разговором. Он произнес краткое приветствие от имени кубанской власти и отряда, Корнилов ответил просто и сдержанно. Познакомились с составом и состоянием отряда, его деятельностью и перешли к самому важному вопросу о соединении».

При этом Корнилов высказался за то, чтобы кубанские казаки вошли в состав Добровольческой армии.

Покровский предложил сохранить самостоятельность своего отряда, поскольку согласно «конституции края» кубанские власти желали иметь свою собственную армию. Правда, он согласился войти в оперативное подчинение генерала Корнилова. Лавр Георгиевич настаивал на том, что в создавшейся обстановке целесообразно иметь один сильный войсковой организм. Вопрос, следовательно, остался открытым. Однако медлить дальше было нельзя. Поэтому условились, что на другой день обоз Добровольческой армии перейдет в Калужскую, где и останется временно вместе с кубанским под небольшим прикрытием. Войскам же Добровольческой армии и кубанского отряда ставилась задача захватить станицу Ново-Дмитриевскую, занятую крупными силами красногвардейцев.

Путь к Ново-Дмитриевской был трудным. Накануне всю ночь лил сильный дождь. Люди шли медленно, тяжело волоча ноги в разбухших сапогах. К полудню пошел снег, подул северный ветер. В трех километрах от Ново-Дмитриевской с противоположного берега речки авангарду преградил путь отряд боевого охранения красногвардейцев. Ответный огонь заставил его отступить. Однако на реке не оказалось моста, который был снесен бурным потоком вздувшейся реки. Стали искать брод. Наконец, разведчики перешли реку у бывшего моста. Брод оказался глубиной около метра, но очень узкий. Началась переправа. Противник открыл артиллерийский огонь. Появились убитые и раненые.

К вечеру стало подмораживать. Люди и лошади обрастали ледяной коркой. Первым переправился и продолжил движение Офицерский полк. Перед станицей Марков развернул его для атаки. Другие части безнадежно отстали и им требовалось еще немало времени, чтобы занять указанные командующим позиции для атаки. Марков решил, не дожидаясь их, броситься с полузамерзшим полком под пулеметный огонь. Ворвавшись в станицу, офицеры сошлись с красноармейцами в рукопашной схватке. Всю ночь шла стрельба. Утром красные атаковали Ново-Дмитриевскую, но были отброшены.

Через день на совещание приехали представители Кубани: атаман полковник Филимонов, генерал Покровский, председатель и товарищ председателя законодательной рады Рябовол и Султан-Шахим-Гирей, председатель правительства Быч. Начались длинные, бесплодные разговоры, в которых одна сторона вынуждена была доказывать элементарные основы военной организации, другая выдвигала в качестве главного аргумента необходимость «автономии армии» как опоры правительства. Корнилов заявил категорически, что он не согласен командовать «автономными» армиями. Кубанское правительство вынуждено было, наконец, согласиться на объединение сил.

М. В. Алексеев и А. И. Деникин среди офицеров Добровольческой армии.

В этот же день после артиллерийского обстрела красные перешли в наступление на Ново-Дмитриевскую.

Вечером небольшие их группы проникли даже в станицу. Несколько часов шел уличный бой. Около полуночи атака была отбита.

В течение последующих дней в состав Добровольческой армии прибывали кубанские войска. В результате их численность возросла до шести тысяч бойцов. Корнилов провел реорганизацию. Теперь Добровольческая армия стала состоять из трех бригад. 1-ю бригаду (Офицерский полк, 1-й кубанский полк стрелковый, 1-я инженерная рота, 1-я и 4-я батареи) возглавил генерал Марков. Во главе 2-й бригады (Корниловский ударный полк. Партизанский полк, пластунский батальон, 2, 3 и 4-я батареи) был поставлен генерал Богаевский. Руководство конной бригадой (1-й конный полк. Кубанский полк, конная батарея) было возложено на генерала Эрдели. Этими силами Корнилов решил разбить отряды красных, действовавших южнее Екатеринодара, для того чтобы обеспечить возможность переправы и увеличить запас боеприпасов за счет захваченных складов, после чего внезапным ударом захватить станицу Елисаветинскую – пункт, где имелась паромная переправа и где армию меньше всего могли ожидать, переправиться через Кубань и атаковать Екатеринодар не позднее 28 марта.

С точки зрения военного искусства это был весьма смелый и целесообразный замысел. Однако он не был доведен до логического конца. В нем не рассматривался порядок решения главной задачи – овладение Екатеринодаром. У некоторых командиров еще тогда вызывала сомнение реальность сосредоточения всех сил на левом берегу Кубани для последующего нанесения сильного удара. Однако Корнилов пошел на риск.

Бригада под командованием генерала Богаевского после кровопролитного боя захватила Григорьевскую и Смоленскую. Конница под командованием Эрдели овладела Елисаветинской. Бригада Маркова во взаимодействии с бригадой Богаевского, сломив сопротивление красногвардейцев, заняла станицу Георгие-Афипская, захватив около семисот снарядов. Силы армии стягивались к Елисаветинской к паромной переправе.

К 27 марта на правом берегу Кубани к коннице Эрдели присоединилась 2-я бригада. 1-я бригада имела реальную возможность к этому времени прибыть в Елисаветинскую. Но в случае наступления красных в тыл армии от аула Панахес обозу грозила опасность. Поэтому Корнилов оставил для его прикрытия треть своих лучших сил. Опасения за тылы, за жизнь раненых и больных взяли верх.

В течение трех суток на пароме и десятке рыбачьих гребных лодок армия была переправлена на левый берег Кубани (не менее девяти тысяч человек, до четырех тысяч лошадей и шестисот повозок). Переправа проходила вне огневого воздействия со стороны противника. Лишь 27 марта небольшой отряд красногвардейцев попытался атаковать Елисаветинскую, открыв артиллерийский огонь по станице. Сторожевое охранение корниловского полка было потеснено. Неженцев постепенно ввел в бой весь свой полк. Во второй половине дня перешла в наступление бригада Богаевского. Красноармейцы не выдержали атаки и стали отходить. Они остановились на линии близлежащих хуторов, в трех верстах от города.

Легкость, с которой была отражена атака противника, доходившие сведения о панике в Екатеринодаре, о начинающейся будто бы эвакуации и вместе с тем о подходящих спешно подкреплениях – все это побудило Корнилова поспешить с реализацией плана наступления на город. Численность революционных полков и отрядов составляла в нем, как выяснилось впоследствии, почти двадцать тысяч бойцов. К полудню следующего дня, после тяжелого боя, бригада под командованием Богаевского отбросила красноармейцев с линии хуторов.

Екатеринодар

Штаб армии переместился на ферму Екатеринодарского сельскохозяйственного общества, расположенную на высоком отвесном берегу Кубани. Был ясный солнечный день. С возвышенности Корнилову открылась панорама Екатеринодара. Были отчетливо видны контуры домов, предместий, кладбище и Черноморский вокзал. Перед ними находились две-три линии окопов, занятых красноармейцами.