Таким образом, командование германской армии, как и командование союзников, не сознавая этого, пришло к общему выводу о том, что надежнее действовать друг против друга фронтально в Северной Бельгии, чем брать на себя риск смелой операции. Суть этой операции заключалась с немецкой стороны – в случае принятия плана штаба группы армий «А»; со стороны союзников – в случае уклонения от решающего сражения в Бельгии и нанесения мощного контрудара по южному флангу наступающих немецких войск.
Между тем произошло событие, которому позже многие стали придавать решающее значение для произведенного вслед за этим коренного изменения плана операции в духе предложений группы армий «А». Начальник оперативного отдела штаба 7-й авиадивизии по ошибке совершил посадку на бельгийской территории. При этом в руки бельгийцев попали выдержки из плана использования 1-го воздушного флота Германии во время операции. Вполне понятно, что союзное командование не могло не отреагировать на эту информацию.
Но в действительности же этот инцидент не привел к изменению оперативного плана, хотя и можно думать, что он позже способствовал принятию Гитлером и ОКХ предложения группы армий «А». Совещание, проведенное командующим сухопутных сил с командующими группами армий «А» и «Б» и командующими подчиненными им армиями 25 января в Кобленце и Баддесберге, показало, что основные положения плана ОКХ остались незыблемыми. Это означало, что задачи групп армий «А» и «Б» остались без изменений. Генерал-полковник В. фон Браухич в очередной раз заявил, что он не может заблаговременно передать группе армий «А» 14-й механизированный корпус. Это означало только то, что командование германской армии по-прежнему настаивало на том, чтобы поставить вопрос о переносе направления главного удара в район действий группы армий «А» в зависимость от хода операции.
30 января штаб группы армий «А» направил в ОКХ еще одну памятную записку, дополняющую соображения, высказанные ее командованием 25 января главнокомандующему сухопутными силами, на основе поступивших за это время сведений о противнике. Штаб указал, что теперь следует считаться с возможностью переброски в Южную Бельгию крупных сил противника, в частности подвижных соединений. При этих обстоятельствах он предупреждал о том, что нельзя рассчитывать на то, что 19-й танковый корпус один будет в состоянии отразить нанесенный ими удар и не сможет форсировать реку собственными силами.
Это мнение в полной мере подтвердилось на маневрах, происходивших 7 февраля в Кобленце, во время которых проверялась готовность к наступлению 19-го танкового корпуса и обеих армий, входивших в состав группы армий «А». Маневры показали, насколько проблематичным является наступление изолированного 19-го танкового корпуса в соответствии в планом главного командования. Именно тогда генерал Г. Гальдер, присутствовавший на маневрах, наконец, начал понимать правильность плана, предложенного штабом группы армий «А».
Немаловажную роль сыграл и чисто субъективный фактор. 27 января генерал Э. фон Манштейн получил сообщение, что назначен командиром 38-го армейского корпуса. Он не сомневался в том, что его отставка с поста начальника штаба группы армий «А» объяснялась желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого человека, который посмел противопоставить его оперативному плану другой план. Но перед вступлением в новую должность 17 февраля 1940 года он был вызван вместе со всеми остальными вновь назначенными командирами в Берлин для представления Гитлеру. Это событие стало значимым для всей операции, которую немецкие войска подготовили на Западе. Вспоминая о ней, Э. фон Манштейн пишет следующее: «Когда мы после завтрака стали прощаться с Гитлером, он пригласил меня в свой кабинет. Там он предложил мне изложить свою точку зрения об организации наступления на Западе. Знал ли он уже от своего главного адъютанта о нашем плане и в какой мере он в этом случае был информирован, я не могу сказать. Во всяком случае, мне оставалось только удивляться тому, с какой поразительной быстротой он разобрался в той точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев. Как бы то ни было, он вполне одобрил мои соображения».
В результате этой встречи было принято решение, что главный удар немецких войск будет наносить действующая на южном фланге группа армий «А», имеющая задачей наступать через Южную Бельгию и реку Маас в направлении на нижнее течение Соммы. В результате этого удара крупные силы противника, находящиеся в Северной Бельгии, после того как они будут отброшены фронтальным ударом группы армий «Б», будут отрезаны и уничтожены. После этого последует вторая часть замысла: охват французской армии крупными силами, действующими на правом фланге.
Для проведения указанной операции группа армий «А» будет усилена еще одной армией. Нейтрализация контрударов противника будет осуществлена силами авиации. В наступлении 14-й корпус с самого начала должен действовать рядом с корпусом Гудериана.
Фюрер выразил свое согласие с этими соображениями, и 20 февраля была издана новая директива о наступлении. В соответствии с этой директивой группа армий «А» получила возможность нанести внезапный удар по противнику через Арденны и Маас в направлении на нижнее течение Соммы. Благодаря этому она получала возможность отрезать силам противника, действовавшим в Северной Бельгии, пути отхода через эту реку. Также стало возможно нанесение успешного контрудара по войскам противника в случае, если бы они перешли крупными силами в контрнаступление против южного фланга ударной группировки немецких войск.
Я не ставлю перед собой задачу утомлять читателя описанием всех перипетий, которые имели место в верхах командования вооруженных сил Германии при принятии решения на проведение стратегической наступательной операции на Западе. Но я хочу обратить внимание на следующее:
Обсуждение плана стратегической наступательной операции только на высшем уровне управления вооруженными силами Германии происходило около полугода. Было предложено несколько вариантов замысла операции, в обсуждение каждого замысла были вовлечены профессионалы высочайшего класса.
А Гитлер в споре между штабом главного командования сухопутных войск Вермахта и штабом группы армий «А» занимал роль арбитра, позволяя генералам приводить свои доводы. Только после этого им было принято окончательное решение.
При принятии фюрером окончательного решения было учтено не мнение главнокомандующего и его штаба, а мнение подчиненного главнокомандующему штаба группы армий «А», что говорит о том, что первичным в этом деле выступали военная наука и логика, а не эмоции.
Манштейн подтверждает, что удар по Франции в обход линии Мажино целиком относился к инициативе А. Гитлера. Так, он пишет: «Гитлер заранее установил, как должна была осуществляться наступательная операция: в обход линии Мажино, через Бельгию и Голландию. Командующему сухопутными силами оставалось только технически осуществить эту операцию, по поводу которой его мнение не было выслушано и в отношении решительного успеха которой он, во всяком случае осенью 1939 года, придерживался отрицательного мнения.
Что касается самой операции, то хочется отметить следующее. Наступление группы армий «Б» имело благодаря превосходству немецких войск, в особенности бронетанковых соединений, большие результаты, чем этого можно было ожидать при неизбежном фронтальном характере наступления и необходимости преодолевать мощные укрепления на бельгийской границе.