Эта колонна (эту колонну. – Авт.) автомашин, орудий и другой техники авиация противника группами от 40 до 50 самолетов беспрерывно бомбила до 13.00. Машины и другая техника были полностью уничтожены прямыми попаданиями бомб и подожжены пулеметным огнем.
С 13.00 до наступления темноты авиация противника штурмовала балки и расстреливала спрятавшихся в них людей. В 13.00 со всех сторон появились группы автоматчиков под прикрытием 1–2 танков и стали прочесывать местность. Всех обнаруженных наших бойцов и командиров заставляли сдаваться в плен, указывая им путь следования к белым флажкам, выставленным на высотах.
Всех тех, кто оказывал сопротивление, расстреливали на месте. Всего было собрано и забрано в плен в данном районе минимум 2000–2500 человек, много людей было расстреляно» [158] .
Со слов очевидцев, бывший начальник разведки 57-й армии А.Д. Синяев показал, что К.П. Подлас и А.Ф. Анисов с одним из подразделений отходили вдоль балки. Когда их обнаружили вражеские автоматчики, то они, не желая сдаваться в плен, застрелились. Позже в своем сообщении это подтвердил и противник.
Жестокие бои с утра 26 мая разгорелись на участке, где в качестве ударной силы для прорыва Костенко использовал части 103, 150 и 317-й стрелковых дивизий. Им были приданы уцелевшие танки 23-го танкового корпуса, которые удалось заправить горючим. Вырваться из окружения посчастливилось немногим, кольцо размыкалось лишь на короткое время, а затем враг вновь ликвидировал бреши.
Весь этот день командующий южной группой и его штаб, другие органы управления прилагали поистине титанические усилия, чтобы сохранить личный состав, боевую технику и вооружение от непрекращавшихся массированных налетов авиации и огня артиллерии противника, наладить управление и подготовить более решительные действия.
Неудачей закончилась попытка прорыва оперативной группы. Генерал Шерстюк докладывал Москаленко: «Наступление начинали 26 мая два раза, и после принятия решительных мер успехов не имею. Предусмотренное приказом наступление в 8.00 26.5 началось в 9.00 по причине неподготовленности штаба 242 (дивизии) к управлению войсками и, как основное, отсутствие связи – кроме делегатов (офицеров связи. – Авт.) с частями танкового корпуса.
Второе наступление готовилось в ночь с выездом меня, командира и начальника штаба танкового корпуса. Наступление по приказу предусматривалось в 16.00 26.5 и точно началось в 16.05. Как стрелковые, так и танковые части начали одновременно и с большим желанием комначсостава выполнять приказ.
С подходом 15, 3 и 64-й танковых бригад, а за ними и пехоты к Червоной Гусаровке наступающие были атакованы вражеской авиацией. В первый раз 40 самолетами, во второй раз – 60 самолетами и в третий раз – 30 самолетами, в результате чего пехота, неся потери, прижималась к земле, а танки отходили в исходное положение. Кроме авиации, танки и пехота были встречены огнем танков, минометным, пулеметным огнем из Червоной Гусаровки и артогнем из Балаклеи. К 18.00 танки перешли в атаку вторично, но также были отбиты, пехоту поднять не сумели. На протяжении всего дня авиация противника беспрерывно бомбила и обстреливала боевые порядки. В результате атак танков в строю осталось в 15-й (бригаде. – Авт.) – 17, в 3-й – 25, в 64-й – 19 и в 114-й – 10. Узел Червоная Гусаровка сильно укреплен и особенно в противотанковом отношении. Овладение Червоной Гусаровкой готовлю ночной атакой.
Прорыв кольца окружения и оказание помощи в выходе окруженных решил провести в 4–5.00 27.5, а именно: 3-ю и 64-ю танковые бригады под командованием командира 64-й тбр подполковника Постникова (командира и штаба 3-й танковой бригады до сих пор нет – не прибыли) направить для прорыва кольца окружения в направлениях: высота 156,2, юго-восточнее Червоной Гусаровки, высота 116,8, что севернее Гусаровки, высота 153,2 севернее Шевелевки, где встретить окруженных…» [159]
Однако этого на следующий день не произошло. Наступление изнутри кольца возобновилось в ночь на 27 мая. Ударная группа прорывавшихся советских войск ночной атакой выбила противника из Лозовеньки и продвинулась к востоку на 4–6 км. С наступлением рассвета враг вновь захватил село. В итоге эта группа 28 и 29 мая выходила из окружения уже небольшими отрядами.
Вспоминает бывший командир 3-го батальона 973-го стрелкового полка 270-й дивизии В.Ф. Ропотов: «В 4 часа утра 22 мая в батальон прибыл командир дивизии генерал Кутлин. В откровенном разговоре он сказал, что наша армия находится в сложной ситуации и вынуждена отходить. 270-й приказано прикрывать ее отход, а моему батальону надо прикрыть отход дивизии и держаться, как бы враг ни наседал. Помню, он добавил, что дивизия вырвется и сохранит свою боеспособность.
Утром 23 мая я получил приказ: занять оборону по реке Орель в селе Лиговка и задержать продвижение противника. Но противник активных действий не предпринимал, почти не появлялись и его самолеты. Вечером мне приказали отойти к селу Краснопавловка. Там командир полка распорядился двигаться вслед за дивизией на село Лозовенька, даже если по каким-либо причинам потеряем связь. Там, по его сведениям, находится штаб 6-й армии.
В тот день враг замыкал кольцо окружения, шли жаркие бои, но на дне «котла» противник просто шел за нами следом, сжимая кольцо.
24 мая в небе появились «рамы» (немецкий двухфюзеляжный самолет-разведчик. – Авт.) и буквально засыпали нас листовками. В них сообщалось, что мы окружены, тому, кто добровольно сдастся в плен, немцы сулили всяческие блага, особенно если сдаваться будут целыми подразделениями. Никто из моих бойцов на это не реагировал.
Где-то около полудня батальон шел по лесопосадке параллельно дороге Краснопавловка – Надеждовка, примерно в километре от нее. А по дороге сплошным потоком двигались подводы, машины, люди…
Неожиданно из-за бугра на полном ходу выскочило несколько десятков вражеских танков. Они ринулись к дороге и стали давить и расстреливать все, что им попадалось по пути. В этой страшной мясорубке погибло множество людей и из нашей двести семидесятой. Здесь же, как я узнал совсем недавно, погиб начальник политотдела дивизии Квашня и поэт Джек Алтаузен – их документы обнаружили местные жители, когда хоронили погибших.
Батальон успел отойти в балку, заросшую кустарником, и я изменил направление движения, ориентируясь по солнцу.
На следующее утро мы вошли в село – кажется, Бунякино. Его центральная улица вела к видневшемуся далеко впереди мосту. В селе стояло много машин, орудий, подвод. Я повел батальон к мосту. На середине улицы у какого-то на вид общественного здания стояла большая группа командиров. От нее отделился полковник, подбежал ко мне (я шел во главе колонны), спросил, что за подразделение. Я доложил. Мы вместе подошли к начальству, среди которого оказались три генерала.
Один из них – генерал-лейтенант – тоже осведомился, кто я, и после этого распорядился: «Товарищ капитан, приказываю занять оборону по той вон высотке за рекой, – он показал рукой, – и любой ценой не допустить противника к мосту».