– Доброе утро. Вы давно встали? И вообще, который час?
– Около десяти. Утра, как видишь. Как спалось?
Гринер по тону понял, что подвоха в вопросе нет. Но все равно чуть дернулся.
– Ничего не помню. И голова болит.
– Тогда тебе, наверное, стоит спуститься, найти Иргу и попросить заварить травы, которые приведут тебя в порядок. Она хороший лекарь, как и ее мать. А нам скоро выезжать, лучше если ты не будешь со стонами падать на каждом шагу.
– Хорошо. – Гринеру не хотелось вылезать из под теплого одеяла на холод, но он все же встал, натянул сапоги. – А разве у меня, как у мага, не должно быть защиты от опьянения и… последствий?
– Если б не эта защита, – ответила Тео, не отрываясь от мешка, куда пыталась уместить кучу свертков, – ты бы, наверное, умер. Здешний мед – зверская вещь. Сколько кубков ты выпил?
– Четыре… кажется.
Гринер, подошедший уже к двери, вернулся и вытащил из своей сумки запасную шерстяную рубаху с длинными рукавами, одел поверх той, что уже была на нем.
– Четыре… – повторила Тео. – В следующий раз следи за тем, что и сколько пьют окружающие и постарайся не выделяться, хорошо? Ольвар вчера выпил лишь один.
– А бочонок?
– Это было пиво. – Тео лукаво улыбнулась. – Наверное, «мед» для тебя звучит слишком невинно, да? Если б это был «Огненный напиток, разрывающий медведя пополам», ты бы более осторожно себя с ним вел?
Гринер усмехнулся и задумался, а не напялить ли поверх этой рубахи последнюю, третью. Или вовсе завернуться в меховое одеяло, которое наверняка хранило еще тепло его тела. Тео заметила его взгляд и добавила:
– Нам дадут теплую одежду чуть позже, не волнуйся. А пока – закаляйся.
– Угу. – Гринер развернулся к двери, и тут она распахнулась. Вошел Рик. Он коротко посмотрел на Гринера и чуть виновато улыбнулся. Юноша подмигнул барду, показывая, что уже все забыл. Бард с довольным видом скрестил руки на груди и обратился к Тео:
– Я присмотрел себе милого коня, и здоровый блондин, у которого усы длиннее, чем моя рука, согласился на обмен. Шерстяной такой, лохматый, как собака, но смирный. Это я про коня. Он взял мои серебряные пуговицы с парадной рубашки. Это я про блондина. Если б раньше мне, столичному барду, гордости Ассамблеи, сказали, что я буду отрывать пуговицы с мясом от своей одежды, чтобы прокатиться на меховом чудище с копытами…
– Здорово, – ответила Тео, взяла мешок за края и потрясла.
– Далеко ехать? – спросил Гринер.
– Не очень… а потом, если избавимся от охраняющего проход к крепости Воина, коней оставим, в саму крепость их не потащим. Так что овса для них тоже возьмем.
Гринер пожал плечами и решив, что дольше ему тут торчать незачем, вышел. Бард же присел на лежанку, подобрав ноги.
– Как говоришь, называется то ущелье?
– Кон Глайс. А что?
– Почему-то название это мне знакомо… вспомню – скажу.
Тео наконец утрамбовала запасы в свой мешок и принялась за сумку барда.
Они выдвинулись около полудня. Ольвар с Матисом опять тискали Тео, сурово ворчали, что без них шансов пробраться мимо Снежного воина никаких и под конец, услышав от Тео твердое «Нет», одновременно грустно шмыгнули носами. Магам и барду действительно выдали зимнюю одежду – длинные меховые шубы, шапки, шерстяные подштанники и носки. Гринер чувствовал себя во всех этих одежках неповоротливым, с трудом залез в седло, но ради тепла был готов терпеть и не такие неудобства. Двигались они медленно – чем выше поднимались, тем больше было снега. Впереди высились три вершины – Айда, Керрег и Одар. Между двумя последними и находилось ущелье, куда они направлялись.
Головная боль прошла, и вообще Гринер чувствовал себя замечательно. Ирга и впрямь была умелой травницей. Она дала ему с собой пучок сухих цветков, ничего не сказав, улыбнулась и ушла; и теперь Гринер гадал, было ли это признанием в симпатии и цветы следует хранить у сердца, или же девушка решила, что Гринер склонен к выпивке и обеспечила его лекарством от похмелья на будущее.
– Эти вершины раньше были великанами, – сказала Тео, указывая на горы. – Айда любила двух братьев, Керрега и Одара. Но выбрать в мужья могла только одного. Керрег, видя, как страдает брат, произнес клятву, в которой отказывался от Айды на веки вечные. Но в день свадьбы Айды и Одара к ним явился Хельг, верховный бог, и предсказал, что их ребенок станет причиной смерти Керрега. Вот они и стоят… уже многие тысячелетия – Айда, рядом любимый ею Керрег, который дал обет не прикасаться к ней, и Одар, который поставил между собой и своей любимой брата, чтобы не рисковать его жизнью.
– Мне кажется, у тех, кто живет в горах, склонность к меланхолии… и трагедиям, – заметил бард. – А ты что скажешь, Гринер?
– Глупо давать клятвы впопыхах, – отозвался юноша.
– Замечательный вывод! – засмеялся бард.
К концу дня они подобрались к горам почти вплотную. Лес заканчивался, дальше начинался крутой подъем, но он был хотя бы ровным. А вот за ним придется взбираться по узким тропкам, потому что дорогу, идущую по ущелью, засыпало камнями, сообщила Тео.
– Вон там появляется Воин, когда кто-то пытается пройти дальше, – она показала на вершину холма, за которой возвышались крутые скалы и виднелся вход в ущелье. – По почти отвесным скалам подняться невозможно… хотя некоторые пытались. Охотники за сокровищами. По слухам, в крепости куча золота.
– И что? – спросил Гринер.
– Всадник появляется в воздухе и угрожает сбросить наглеца вниз, если он двинется дальше. Он – призрак.
Рик скорчил недовольную физиономию.
– Вроде Охотника? – спросил он.
– Вроде. – Тео окинула взглядом горы. – Только Охотник убивает всех, на чей след встанет, а Воин просто не пускает к крепости. То есть, пока мы тут, нам ничего не грозит.
– Я, пожалуй, тут и останусь, – сказал Рик. – Посмотрю издалека. У меня до сих пор мороз по коже, как вспомню…
– Как хочешь. Гринер, ты с нами? – спросила Тео.
– Конечно.
Они направили коней вперед к ущелью. Рик сощурился – отражающийся от снега свет солнца для глаз был довольно болезнен. «Пока оно не сядет, я рискую ослепнуть», – подумал он. – Надеюсь, они справятся быстро».
Он наблюдал, как три всадника поднялись на холм, потом остановились. Спешились и прошли еще немного вперед. И вдруг из ниоткуда перед ними появилась фигура, сияющая, абсолютно белая – огромный всадник. Самый высокий из магов, Дерек, протянув руку, наверное, смог бы уцепиться за стремя призрачного коня… если оно было осязаемо, конечно. Рик затаил дыхание, готовясь… к чему? Убегать? Драться? Он не знал.
Когда прямо перед ними в воздухе замерцал снег, поднимаясь с земли и складываясь в гигантскую фигуру, Гринер на секунду зажмурился. А когда открыл глаза, снежинки уже сложились в фигуру всадника. Лицо его было холодно-спокойное, глаза смотрели куда-то вдаль. От него веяло стужей, будто ледяная буря была заключена внутри и вот-вот могла вырваться. Гринер взглянул на призрака магически – и увидел, что различий между формой, видимой смертным, и внутренней его сущностью почти нет.