«Экое странное место», – подумал энкавэдэшник, оглядываясь.
Солнце село, наступили прозрачные осенние сумерки. Внезапно и близко каркнула ворона, заставив Максима Георгиевича вздрогнуть. Невдалеке взмыли в небо еще три птицы и черными лоскутами принялись кружить в остывающем небе. Стало заметно прохладнее, запахло грибами.
Дроздов вспомнил, что взлетевшие птицы могут служить указанием на бредущего через лес человека. А поскольку Тарасенко с подмогой должен был явиться с другого края поляны, рука сама собой потянулась к карману за «наганом».
Вынув оружие и как можно тише взведя курок, Максим Георгиевич медленно попятился в лес. Глупо стоять на виду, не зная, с кем придется столкнуться. А вот за толстым стволом дерева – очень удобно. К тому же тень за кустами была уже довольно густой, что делало укрытие идеальным. Дроздов лишь боялся, что слишком рано стемнеет, после чего наблюдать за поляной будет трудно.
Прислонившись к дереву, он выглянул из-за него, но на поляне по-прежнему никого не заметил. Птицы продолжали кружить, иногда хрипло каркая. Энкавэдэшник решил, что его укрытие может хорошо просматриваться с правого края поляны, тогда как сам он не вполне видит левый край, скрытый густыми кустами. Если же отойти чуть в глубь леса, обзор будет лучше.
Максим Георгиевич осторожно попятился и чуть не упал – нога провалилась куда-то глубже, чем по колено. Револьвер выпал из руки и упал на ковер желтых листьев. Чертыхнувшись, энкавэдэшник выкарабкался, пачкая плащ, и увидел позади себя дыру в земле. Именно в этом месте он провалился.
Дроздов изумленно вздернул брови и присел на корточки. Он сразу понял, что перед ним яма, прикрытая ветвями и листьями. Она была прямоугольной, а размером напоминала могилу, отрытую не очень глубоко. Ее покрывали немного просевшие ветки – некоторые из них давно высохли, а некоторые были сломаны совсем недавно. Раскидав часть из них, Максим Георгиевич увидел земляное дно, на котором валялись птичьи перья и кости.
«Что же это такое?» – с тревогой подумал энкавэдэшник, нащупывая валяющийся «наган».
Из ямы повеяло сыростью и тленом. Это настолько напоминало разверстую могилу, что на Дроздова накатил совершенно иррациональный страх.
«Как раз ведь и подумал про упырей!» – мелькнуло у него в голове.
И вдруг позади хрустнула ветка. Максим Георгиевич резко обернулся и чуть не пальнул из «нагана», разглядев совсем рядом человеческую фигуру.
– Стоять! – выкрикнул энкавэдэшник и дал петуха. – Черт! Стоять! – повторил он уже спокойнее.
Незнакомец был на прицеле, но Дроздову почудилась в его глазах тень насмешки. Хотя, надо признать, во взгляде этом было больше звериного, чем человеческого.
«Смеется тот, у кого «наган», – успокоил себя Дроздов.
Мужчина был одет, как одеваются деревенские, но ясно было, что ватные штаны и полушубок не по сезону, да и с чужого плеча. Лицо чужака заросло бородой, густые черные волосы свалялись космами, а ногти на жилистых иссохших руках были кривыми и грязными, будто ими время от времени рыли землю. Возраст из-за бороды и усов определить было трудно, но по фигуре незнакомцу можно было бы дать лет сорок.
«Как некстати я отпустил Тарасенко! – подумал энкавэдэшник. – Сейчас бы без труда заломали этого дикаря».
И вдруг дикарь первым подал голос.
– Люди! – рыкнул он почти по-звериному, словно давно уже не говорил на человеческом языке. – Откуда?
– Здесь вопросы задаю я! – сразу определил свой статус Дроздов, стискивая потной рукой рукоять «нагана». – Смирно стой. И ручонки подыми-ка! Иначе пристрелю. При попытке сопротивления.
– Как угодно, – прогавкал дикарь и послушно поднял руки.
– Поговори мне! – Дроздов с угрозой повел стволом, не понимая, что так могло испугать его, бывалого энкавэдэшника. В Гражданку чего он только не навидался. Да и на службе тоже не для детей картинки. И все-таки ледяная змея ужаса скользила по спине, щекоча копчик. И взгляд, хваленый змеиный взгляд, который никто из людей не мог выдержать, Дроздову хотелось поскорее отвести от лесного человека.
К счастью, за кустами раздался треск веток и послышался задорный комсомольский голос.
– Товарищ Дроздов! Я только Семена застал. Так что мы вдвоем. Где вы?
– Быстро дуй сюда! – выкрикнул Максим Георгиевич. – Быстро!
Он задрал ствол и пальнул из «нагана». Кусты затрещали так, словно через них ломились два медведя. Дроздов выстрелил еще раз, чтобы точнее обозначить свое место.
– Вон они! – выкрикнул Тарасенко, увидев московского начальника.
Дикарь ухмыльнулся, словно понял, как перепугал энкавэдэшника. На бегущих комсомольцев он внимания не обратил.
– Взять его! – приказал Дроздов, пятясь подальше от звероподобного чудовища. Страх отпустил его внезапно, так же, как и накатил, – будто кто-то выключил его. И дикарь вдруг на глазах съежился, ссутулился, приобретя жалкий, убогий вид.
Комсомольцы справились с диким человеком ловко и быстро. Рыжий Семен подскочил к нему первым. Ударом в ухо он легко сбил чужака с ног, а сверху на упавшего навалился Тарасенко.
– Есть чем вязать? – гордясь своей расторопностью, спросил он.
– А как же! Ремешочек воловий для того специально имеется! – Дроздов привычно выдернул кожаный брючный ремень и, покряхтывая, склонился над пленником. Пропустив конец ремня через пряжку, он ловко соорудил особую двойную петлю, внутрь которой просунул сложенные вместе руки дикаря и потом резким движением потянул за конец, уменьшая одновременно диаметр и внутренней, и внешней петли. Развязать такой энкавэдэшный узел без посторонней помощи никак нельзя. Чтобы освободить руки из плена, нужно обхватить ремень обеими руками и вращать, постепенно увеличивая размер петель. Или разрезать.
– Молодца! – похвалил Дроздов подрастающее поколение и распорядился: – Тащите его в «Студебекер».
Комсомольцы с воодушевлением поволокли дикаря к автомобилю и бросили его там лицом в грязь. Солнце окончательно скрылось за лесом. Красное закатное марево стремительно багровело, в лесу заухали ночные, наводящие ужас птицы. Появились первые крупные звезды.
– А теперь в багажничек его, – приказал энкавэдэшник. – Да поживее. По темноте придется выбираться.
– Ага! – кивнул Михаил.
Водитель открыл багажник и помог ребятам. Дикарь, видно, начал приходить в себя – из багажника послышался звериный рык.
– А может, это упырь? – пробормотал Семен, толкая Михаила в бок.
– Не бреши! – одернул его односельчанин. – Треплешь ерунду всякую! Опиум предрассудков это! Полезай давай.
Тарасенко дал несознательному Семену подзатыльник и подтолкнул к задней дверце «Студебекера».
Максим Георгиевич сел вперед.
– Поезжай!
Водитель завел автомобиль и погнал вперед, светом фар выхватывая из полной темноты впереди пространство шагов на тридцать. Позади, за сиденьем послышался скрежет – пленник, не в силах развязать руки, царапал днище багажника ногтями.