Я села на свою кровать, внутри заскрипели ржавые пружины. От страха сосало под ложечкой. До чего же отвратительный взгляд у этой гориллы!
«Герда никогда не позволит ей взять ребёнка, — думала я. — Никогда не отдаст ребёнка этой противной горилле».
— Ну что, Юнна, ты с ней разговаривала? — крикнул Арон. Рядом с ним на кровати сидели двое мальчишек — два брата, которые повсюду ходили хвостом за Ароном.
— Ты что, дурак?! — крикнула я в ответ.
— Нет, — сказал Арон. — Мало ли, вдруг ты решила, что вы друг другу подходите.
Черноволосые братья заржали, глядя на него с восхищением. Одному было пять, другому шесть лет, а наглости уже хоть отбавляй.
— Заткнитесь! — проворчала я и легла, отвернувшись к стене.
Арон тотчас подбежал к моей кровати.
— Думаешь, откуда у неё такое огромное пузо? — прошептал он.
Я обернулась:
— Откуда же?
— Хи-хи! — он с довольным видом вздёрнул свои белёсые брови. — Я о том, с чего эта горилла так растолстела.
— Понятия не имею! — ответила я. — Лучше скажи, с чего ты такой идиот?
Арон перестал лыбиться. Он задрал подбородок и вытаращился на меня.
— Уж я-то не дурак — понимаю, зачем эта мартышка сюда приехала, — многозначительно сказал он, похлопав себя по животу. — Вот почему она так разжирела. Ей нужны дети!
— Что-о? — спросила я и тотчас поняла, что у меня дико испуганный голос, хотя я изо всех сил пыталась храбриться.
— Ясно, как дважды два, — сказал Арон, пожав плечами. — Представляешь, сколько денег у такой толстухи ушло бы на мясо? — Он покачал головой. — Гораздо дешевле взять ребёнка из приюта.
У меня душа ушла в пятки. Но я тотчас опомнилась и хорошенько пихнула Арона в плечо.
— Кончай врать!
Арон затаил дыхание.
— Смотри, Юнна! — шепнул он. — Вон она!
— Хватит, — сказала я и тут же заметила, что все молча смотрят в сторону двери.
Я повернулась и увидела гориллу. Она подтянула свои застиранные панталоны. За её спиной появилась Герда, её лицо было красным, как помидор, а глаза метали молнии.
— Скажи спасибо, что мы с тобой тощие, — прошептал Арон. — Наверняка она выберет кого-то потолще…
— Так, — рявкнула Герда. — Почему все простыни лежат кучей во дворе, как в свинарнике? Что здесь за галдёж?
Никто не ответил. Герда перевела дух.
— Стройся! — скомандовала она.
Дети нехотя и с опаской выстроились в шеренгу. Я встала с самого края, втянула голову в плечи и попыталась выглядеть маленькой и недовольной. Коротышки с кислыми минами никому не нужны.
Герда шагнула вперёд.
— А теперь улыбочка! — рявкнула она. — И будьте повежливее, когда Горил… гм, когда дама к вам обращается.
Она испуганно взглянула на Гориллу. Та смерила её ледяным взглядом, а затем повернулась к нам. У меня колени дрожали от страха. Некоторые дети попятились, когда Горилла подошла ближе. Она была такая огромная! Лицо её было изборождено складками, как у бывалых моряков. Шерсть поблёскивала, будто её намазали маслом.
— А ну смирно! — зашипела Герда. — Ведите себя прилично!
Она страшно нервничала. Казалось, она готова предложить Горилле себя, если никто из детей её не устроит.
Горилла прогуливалась перед нами туда-сюда. Дойдя до меня, она остановилась. Я уставилась в пол и сгорбилась так, что спина чуть не треснула. Горилла не двигалась с места. Минуты тянулись, как вечность, стояла гробовая тишина.
— Юнна! — Герда наконец осмелилась открыть рот. Прежде чем подойти ко мне, она заискивающе посмотрела на Гориллу. — Руки у тебя грязные, как у свиньи, я же просила помыть! Может быть, у нас в «Лютике» объявили неделю свинства, а я об этом не знаю?
Горилла внимательно наблюдала за ней. Заметив это, Герда приободрилась.
— Как, по-твоему, чувствует себя дама, которая приехала навестить нас и наткнулась на такую замарашку, как ты? — рявкнула она. — Приятного мало!
Взгляд Гориллы стал озабоченным, и Герда, решив, что та на её стороне, продолжала выговаривать:
— Знаешь что? Придётся прикрыть тебя покрывалом от греха подальше, когда к нам в следующий раз кто-нибудь приедет. Ну что за кислая мина? Фу!
Я не знала, куда деваться. Слёзы обжигали глаза, все таращились на меня, как обычно.
Герда вздохнула и подбоченилась.
— Простите великодушно, милая дамочка, — сказала она Горилле. — Между нами говоря, этот ребёнок абсолютно безнадёжен. Она из тех, так сказать, от кого никогда не отделаешься. Живёт здесь с тех пор, как её младенцем подбросили к нам на лестницу. За девять лет я так и не смогла её никому всучить.
Она нагнулась ко мне:
— Слышишь? Теперь ты понимаешь, почему тебе никогда отсюда не выбраться? Ты просто упрямая грязнуля!
Герда посмотрела на Гориллу с улыбочкой, словно говоря: уж мы-то с вами понимаем, как безнадёжно туп этот ребёнок. Горилла скрестила руки на огромном животе, затем кивнула в мою сторону.
— Я хочу её взять, — сказала она.
В шеренге послышались вздохи облегчения.
— Э… понятно, — сказала Герда, не зная, кому улыбаться — Горилле или мне. — Вот и хорошо. Тогда вам лучше пройти сюда.
Я стояла как вкопанная. В ушах у меня что-то сильно колотилось и булькало, и казалось, будто меня вот-вот вырвет прямо на пол.
— Ну что ж, — прошипела Герда, потянув меня за собой. Я ждала, что сейчас посыплются злорадные шуточки, раздастся гогот, Арон скажет что-нибудь в том духе, что мы с Гориллой друг другу подходим. Но никто не издал ни звука. Все стояли тихо, как мыши, а Арон весь побелел.
— Осталось оформить бумаги, — сказала Герда, направляясь к лестнице. — Пройдите ко мне в кабинет.
Она имела в виду мои бумаги, где написано, кто я, сколько мне лет и всё такое. Бумаги, которые Горилла должна подписать, чтобы забрать меня. Это было похоже на кошмарный сон. Мне хотелось развернуться и убежать в спальню, вцепиться мёртвой хваткой в кровать. Но ничего не вышло, пальцы Герды сжали мне плечо словно щипцы.
Горилла кивнула своей большой головой.
— Хрм, — кашлянула она и проковыляла вперёд. Она направилась в кабинет, а Герда подтолкнула меня, чтобы я шла следом. Горилла уселась в кресло. Она оглянулась по сторонам, и взгляд её остановился на старом чёрно-белом снимке, где была изображена Герда в молодости, когда она только поступила на работу в «Лютик». Этой фотографии было больше тридцати лет, но блестящие серёжки были у Герды уже тогда. Горилла посмотрела на снимок, затем на Герду.