Люк открылся. А внутри крейсера царило настоящее пекло. Коридор был наполнен дымом и гарью. В воздухе висел туман от воды, бьющей из разорванных взрывами коммуникаций. Крупные капли стекали по стеклу шлема. И повсюду шел бой.
Я мгновенно определил, что мы находимся очень близко к отсеку, где забаррикадировался Саурон. Нам навстречу выбежало несколько человек. Я вскинул оружие, но за мгновение до выстрела остановился.
– Мы за Володарова! – прокричал один из них, видимо, сообразив, что из противоборствующих сторон в «Богатырях» могут быть только союзники Володарова.
– Отлично, бегите по коридору, там люк на наш корабль. Займите там оборону и ждите нас.
– Понятно.
Вдруг из глубины коридора вылетело несколько лазерных лучей, и боец, говоривший с нами, упал. Остальные вскинули оружие и открыли ответный огонь практически вслепую.
Даже мощная прицельная система «Богатыря» пасовала перед таким количеством движущихся объектов. Дым, густой водяной пар, сама вода, текущая по полу и уже доходящая до колена. Поэтому мне тоже пришлось стрелять наугад. Я вскинул оружие. И, только выстрелив, понял, что у меня в руках. Мощный сгусток плазмы пролетел вдоль коридора, и тут же послышались крики раненых. В пылу боя я не посмотрел, что на скафандр была установлена плазменная пушка «Пламя-40», способная уничтожать огромное количество живой силы.
Мы побежали дальше. При малейшем признаке опасности приходилось заливать огнем все пространство от пола до потолка. Когда нам оставалось пройти около трети пути, погас свет – корабль был в агонии. Включив прожектора, мы двинулись дальше. И тут, прямо из-за поворота, вылетело около десятка бойцов в форме пиратских десантников. Без промедления мы открыли по ним огонь. Один из них швырнул в меня гранату. Я попытался отступить, но было поздно. Граната разорвалась, залив мой скафандр морем горящей кислоты. Острый запах смертельной опасности ударил мне в ноздри.
Медлить было нельзя. Я пошел вперед, не снимая пальца с гашетки «Пламени». Десантники были сметены. За мной едва успевали остальные бойцы. Секунд через десять на экране появилось сообщение о разгерметизации скафандра, и одновременно с этим левое плечо обожгла острая боль. Дальше оставаться в скафандре было нельзя. Рванув аварийную скобу, я дождался, когда скафандр раскроется, и выпрыгнул вперед, прямо в бушующую воду, которая теперь доходила до пояса.
Мне вспомнились кадры из ознакомительного фильма, увиденного еще в учебном центре «бессмертных». Там показывалась реально произошедшая авария на одной из подводных лодок федерального военно-морского флота. Ситуация была похожа. Только когда ты в лодке, снаружи тоже вода и есть хоть небольшой шанс выжить, а сейчас снаружи было смертоносное космическое пространство.
– Командир, вы в порядке? – услышал я голос Игнатьевой, когда стал на ноги.
– Если можно так выразиться, – одной рукой я достал «ЛПМ», а другой – «ТТБ». – Вперед!
А впереди кипел бой. Мы находились в низком боковом коридоре, где вода доходила уже до груди. Случайные лазерные очереди заставляли нас с Берсерком нырять под воду. В свете прожекторов, который рассеивался водными каплями, было сложно увидеть противника.
Мы свернули в боковой проход, и тут же в нас ударила очередь. Я шагнул обратно, но лазер пробил какую-то коммуникацию в стене прохода, и оттуда повалил горячий пар. Нырнув, я проплыл несколько метров под водой, и только потом всплыл на поверхность. Уничтожить врага, подошедшего почти вплотную, не составило труда.
Впереди показалось пламя, горевшее прямо на воде. За стеной огня оборонялось несколько человек. Пару раз, пока мы приближались к ним, сквозь огонь пытались прорваться десантники и летели лазерные очереди.
– Не стреляйте, свои! – крикнул я оборонявшимся.
– Понял! – не оборачиваясь, ответил один из бойцов.
– Где Саурон? Почему не отходите?
– Некуда отходить. А Саурон погиб… или скоро погибнет.
– В смысле? – шум воды почти заглушил мой вопрос, но боец понял его.
– Он пошел в реакторный, а там полыхнуло пламя, и его отрезало в дальнем конце.
– Ладно, быстро отступайте. Там в конце коридора вход на наш корабль.
– А вы куда?
– Вытащить Саурона.
– Я же сказал, что…
– Тигренок, Берсерк, Игнатьева, прикрывайте меня. Сколько времени до взрыва?
– Десять минут, – ответил Берсерк.
– Если я не вернусь через две минуты – уходите.
Распахнув бронированную дверь реакторного отсека, которая находилась совсем недалеко от того места, где оборонялись бойцы, я рванулся из царства воды в царство огня. За мной устремились потоки воды. В отсеке горело все – стены, потолок, ряды высокоточного оборудования. Раскаленный воздух обжигал легкие. И на все это обрушилась вода. Она не могла затушить огонь и стала с невероятной скоростью испаряться. Пар сделал ситуацию еще сложнее.
Впереди горела восьмиметровая струя водорода, бьющего из разорванного охлаждающего контура реактора, расположенного за правой стеной. Струя была толщиной около полутора метров и доставала до потолка, оставляя только у пола зазор меньше метра. Я прыгнул под горящий газ, сразу оказавшись в невероятном пекле. К счастью, мне удалось проскочить под ней за доли секунды. И я увидел Саурона. Он лежал около пульта заглушки активного контура реактора. Компьютер был включен.
Подбежав к нему, я понял, что хотел сделать серкешианец. Реактор был на пределе, и Саурон понимал, что он взорвется раньше, чем заряды у двигателей. Поэтому он заглушил его, чтобы дать время своим бойцам эвакуироваться.
Я посмотрел на храброго серкешианца. Он еще дышал. Но спасти его не было никакой возможности. Я пробыл под струей водорода меньше четверти секунды и чувствовал сильнейшие ожоги на спине. А на то, чтобы вытащить бойца, понадобилось бы не менее пары секунд. Можно, конечно, попробовать закрыть утечку в охлаждающем контуре, но на это нужно время. А если огонь доберется до основных запасов водорода в контуре, то корабль рванет.
Положение было безвыходным. Бросать бойца я не собирался. Но это равнозначно гибели. Вызвав по рации Игнатьеву, я сказал:
– Это Шолохов. Слышишь меня?
– Да, слышу, – тут же ответила девушка.
– Тогда слушай. Активный контур реактора заглушен. В охлаждающем контуре утечка, я не могу ее локализовать. Офицер Саурон и я блокированы. Тебе, Берсерку и Тигренку – отступать на корабль.
– Мы не уйдем без вас! – с паническими нотками ответила Игнатьева.
– Это приказ, – отрезал я. – Удачи тебе!
Я отключил связь, отбросил рацию и, оттащив Саурона к стене, сел на пол рядом с ним, облокотившись на переборку. Несколько секунд я просто смотрел на бушующее передо мной пламя. Говорят, что перед смертью вспоминается вся жизнь. Но я не думал ни о чем. Возможно, моя жизнь была слишком длинной, чтобы вспоминать ее. Последнее, что я помню, – огромный кроваво-красный шар огня, пробивший стену, и боль, рвущая тело на части…