– Как у Шерстюка? – удивилась Жанна.
– У него гораздо сильнее. На несколько порядков, судя по данным полученной термограммы.
– От твоих слов у меня возникло странное ощущение, – призналась она. – Знаешь, с религией так или иначе сталкиваешься каждый день. Это уже сделалось настолько привычным, что перестает ощущаться чем-то чудесным. А сейчас меня проняло.
– Что именно? – не понял Вадим.
– Мы привыкли воспринимать понятие Бога некой условностью, а тут вдруг оказывается, что все священные тексты могут иметь под собой реальную основу. И чудеса.
– Знать бы еще какие, – хмуро вздохнул Вадим. – Но одно можно сказать наверняка. После каждого приема сигнала человечество делало либо культурный, либо технический скачок вперед, значит, сигнал все же несет в себе очень важную информацию. Как я и думал.
– И чем точнее принят сигнал, тем больше данных можно из него выудить?
– Возможно. – Он переключил видеосистему с воспроизведения на прямую трансляцию с камер, и экран вновь затянуло белой пеленой. – Сейчас нам нужно понять, для чего он это затеял.
– Может просто спросить? – предложила Жанна.
– По рации?
– А почему бы и нет?
– Не ответит, – Вадим покачал головой. – Если бы хотел поговорить, сам бы вышел на связь. Пожалуй я поднимусь наверх сам. Только держи наготове группу захвата. Возможно, ты ничего не будешь слышать и видеть, скорее всего он не позволить мне говорить, а заставит писать на бумажке. Поэтому ориентируйся по камерам в коридоре. Если он выйдет из квартиры без меня, тут же давай команду на захват. Немедленно! Мне очень не хочется повторения техасского инцидента. Как дверь-то теперь открыть?
Жанна молча протянула оранжевую ремонтную карту, оставленную Павлом после блокировки замка.
– Очень на тебя надеюсь, – усмехнулся Вадим.
– Хорошо, – кивнула она. – Ни пуха.
– К чертям собачьим, – ответил он, пробираясь к выходу.
Вадим выбрался на асфальт и поднял воротник пальто, уши сразу озябли без оставленной в машине шапки.. Мороз усилился со вчерашнего дня, зло пощипывая лицо, а снег хрустел под ногами, словно пересохший песок. Поднявшись по лестнице, Вадим распахнул дверь и скупо кивнул охраннику, подскочившему со стула, будто четрик из коробочки. Парадный лифт быстро доставил на седьмой этаж. Вадим повел плечами, словно разминаясь, и шагнул из кабины на толстый ковер. В пальцах он нервно вертел магнитную карту, а подойдя к двери на секунду замер, прежде чем сунуть ее в замочную скважину. Наконец замок щелкнул и открылся.
Вадим распахнул дверь и шагнул в холл. Олег сидел на парапете бассейна, внимательно глядя на вошедшего, а вода за его спиной стекала по камням фонтана, тихо журча тысячами хрустальных колокольчиков. Они посмотрели друг на друга, жестко, оценивающе, внезапно поняв, что в эту минуту оба стали по разные стороны баррикады. Вадим усмехнулся, но взгляд остался холодным – впервые в жизни он не знал, чего ожидать от противника, насколько тот опасен и считает ли сам себя врагом.
И в этот момент мир перед глазами Вадима померк, словно реальность была лишь изображением на экране, а чья-то рука равнодушно щелкнула выключателем.
Стивен шел вдоль шоссе. Густую черноту техасской ночи изредка разрывали тугие лучи фар проносящихся мимо автомобилей. Иногда это были тяжелые дизельные грузовики, ревущие, словно накаченные адреналином звери, реже шелестели фарами легковушки, стараясь заранее объехать медленно бредущего пешехода. В этих местах одинокий путник является такой редкостью, что невольно вызывает подсознательное чувство тревоги, навеенное фильмами о маньяках и триллерами в стиле Кинга. Вспомнив своего тезку, Стивен злорадно улыбнулся. Пожалуй, совсем скоро, известность знаменитого писателя превратиться в ничто по сравнению с его собственной известностью.
Темнота не позволяла разглядеть пассажиров в салонах проезжающих мимо машин, но Стивен знал, что не у всех одинокий пешеход на краю шоссе вызывает чувство тревоги. Рано или поздно кто-нибудь обязательно решит обидеть его. Иначе просто быть не могло, за время своей работы Стивен научился хорошо разбираться в людской психологии. В конце концов существует пиво, виски, джин и наркотики, замещающие страх его производной – агрессией.
Прошло около четырех часов с момента, когда пришлось бросить слишком приметный «Хаммер» вдалеке от дороги. С телами убитых заложников возни почти не было – после недолгих размышлений Стивен привязал оба трупа тросом и волок за машиной километров тридцать, расстредоточив таким образом плоть и кости на огромном пространстве техасского бездорожья. С крупными фрагментами, он знал, прекрасно справятся дикие рыжие псы и койоты.
Теперь нужна была другая машина, но огни фар продолжали испуганно проноситься ближе к осевой и Стивен с усмешкой представлял, как нервно нажимают педаль газа чопорные девицы, пристарелые леди и грузные мужчины, у которых лишь детородный орган остался рудиментальным напоминанием мужественности.
Наконец белый «Додж» притерся к обочине метрах в тридцати по ходу джвижения. Упругие волны синтетической музыки без труда доносились из салона через разделяющее расстояние.
– Эй, мужик! – из открытой правой дверцы высунулась бритая голова. – Хочешь, подкинем до города?
– Это будет что-нибудь стоить? – поинтересовался Стивен, стараясь вызвать всем своим видом чувство исходящей от него безопасности.
– Он еще спрашивает! – раздался в машине визгливый смешок.
– Заткнись! – шикнул на него бритый.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – Стивен изобразил панические интонации. – Если скажете, я могу отдать вам все, что у меня есть. Одни эти часы стоят больше тысячи долларов.
Кто-то громко присвистнул в салоне.
– Только не трогайте меня. Я оставил машину на грунтовой дороге в семи милях отсюда и мне просто необходимо добраться до города. Если бы не сел аккумулятор в телефоне, я бы уже вызвал друзей.
– А так никто не знает, где ты? – широко улыбнулся бритоголовый.
– Нет, – упавшим голосом ответил Стивен.
– Ладно, давай сюда часы и бумажник.
– Бумажник не могу, – Стивен испуганно поднял взгляд. – Там не мои деньги.
– Ты же хотел отдать все.
– Все, что принадлежит мне, – упрямо ответил Стивен. – Чужое я отдать не смогу.
– Похоже он издевается над нами, – раздался голос из машины. – Сейчас я ему объясню по-другому.
Открылась левая дверца и на пыльный растрескавшийся асфальт выбрался здоровенный детина с помповым ружьем в руках. Его голову покрывала вызывающе-красная бандана, а одежда целиком состояла из потертой кожи и металлических «молний».
– Поплясать тарантеллу хочешь? – он передернул затвор и направил ствол под ноги Стивену.