– Бред… – качнула головой Инна.. – У меня ощущение, будто я под гипнозом.
– Могу его усилить. – усмехнулся Сергей. – Ты видела выборку из моих фотографий?
– Краем глаза.
– Нет, не тот ворох, который я снимал специально, а случайные снимки на тех же местах.
– Ты не показывал.
– Ну так смотри.
Он достал из шкафа пластиковый альбомчик, на обложке которого пылал алый мак в зеленой траве.
– Вот одна из самых жутковатых фоток. – он раскрыл альбом посередине и положил перед Инной.
Она глянула и замерла от неожиданности.
Снимок был в странном ракурсе – фотоаппарат в момент экспозиции косо держали у самой земли. К тому же явно снимали «мыльницей». На отпечатке хорошо виднелась площадь Труда и довольно много народа, в общем самый обычный снимок, если бы через площадь не шла колонна зэков. Двадцать человек. Все в полосатых шапочках и в таких же робах, на спине каждого, под левой лопаткой, вышита большая красная мишень. Но больше всего Инну поразили конвойные – это были две большие, поросшие шерстью гориллы, с короткими автоматами наперевес.
– Это шутка? – осторожно спросила Инна, чувствуя, как холодеет спина.
– Нет. Я делал снимки для рекламы фотоаппарата. По задумке режиссера я должен был снять трехлетнего малыша с «мыльницей» на фоне стеклянной пирамиды перехода. Я его и снял несколько раз. Но оказывается в рекламном образце фотоаппарата, предоставленном фирмой, была заряжена пленка и малыш, балуясь с кнопкой, сделал несколько снимков.
– Ты хочешь сказать, что эта процессия реально ходила по городу? Да все газеты бы уже пестрели заголовками про вооруженных автоматами обезьян.
– А ты посмотри внимательней. Видишь, куда обращены лица всех людей на площади? Куда угодно, но только не в сторону колонны. Лишь один маленький мальчик, вот он, виден, показывает на гориллу пальцем. Но его мама так увлечена разговором с папой, что не обращает на призывы сына никакого внимания.
У Инны чаще забилось сердце.
– Я уже видела эти робы. Видишь белые полоски на рукавах? На них должны быть шестизначные номера.
Сергей взял со стеллажа линзу и посмотрел на снимок через нее.
– Рассказывай. – поднял он голову.
Инна задумалась.
– Нам в институте назначили экскурсию… – сказала она, остановив взгляд на картине с японским бамбуком. – В лабораторию пограничных состояний психики. Она на восьмой линии, рядом с тридцатым отделением милиции. Там на зэках проводят какие-то опыты, и на обезьянах тоже. Еще там собаки были, подключенные к каким-то приборам. Очень странное место. Если честно, я так и не поняла, для чего нас туда водили. Игорь, лаборант, молол чепуху, которая там казалась оправданной, но сейчас я с трудом вспоминаю, о чем он говорил. Разночастотные колебания, сон, сурдокамеры, из которых люди пропадают сами собой… Сейчас мне кажется, что это была глупая шутка или… Или над нами со Светкой проводили какой-то опыт. Просто водили и смотрели, как мы отреагируем на увиденное. Светке было побоку, а я испугалась. Подожди… – Она глянула Сергею в лицо. – Ты с ними в сговоре, что ли? Специально мне эту фотку подсунул?
– Нет. Успокойся, ты снова заводишься.
– Я уже не знаю что думать… – она опустила глаза. – Значит эта лаборатория как-то связана со всем этим?
Инна неопределенно махнула рукой.
– Может быть. Надо будет проверить. Вообще у меня на карте обозначены подозрительные места. Аномальные. Те, где получались странные снимки. Потом я на этих местах снимал снова, уже специально, но повторяющийся эффект заметил только в одном месте. А вот, кстати, фотография с кладбища.
– Да, это та самая «Нива». – уверенно кивнула девушка. – А что за повторяющийся эффект?
Сергей раскрыл альбом на другой странице.
– Ты веришь, что человек может проходить сквозь стену?
– Так, приехали… – Инна потерла лицо ладонями. – Что я должна ответить?
– Ничего. Лучше посмотри сюда. Это двор таксопарка, я его снимал с близлежащей крыши. Самый обычный таксопарк, да?
Инна посмотрела внимательнее.
– Ну и что? – она не заметила ничего необычного.
– Дальний бокс видишь? А рядом девушка, направляется прямо к глухой стене. Я делал снимки через каждые две-три секунды. Вот следующий – она почти у стены. А вот еще.
– Ее нет. – удивилась Инна.
– Прошло три секунды. Куда она могла деться? А вот ворота того же таксопарка. Узнаешь машину?
– Касная «Нива»… – Инна взяла альбом в руки. – И парень за рулем тот же самый.
– Вот-вот. – Сергей взял альбом, захлопнул и положил на стол. – В этом городе происходит масса странных и совершенно невозможных вещей, но никто этого словно не замечает.
– Скорее замечают. – Инна вспомнила, как сама впервые увидела эту «Ниву». – Только сами себя убеждают, что померещилось. Или смотрят в другую сторону.
– Верно. – кивнул Сергей. – Вот это я и пытался тебе объяснить. Существуют как бы две независимые реальности. В одной по городу вооруженные обезьяны водят зэков и люди исчезают едва ли не на глазах, а в другой всего этого нет, люди живут, ходят на работу, читают газеты и смотрят телевизор. Воюют, любят, умирают и рождаются.
– Но так не может быть. – нахмурилась девушка. – Какая-то из этих реальностей просто является частью другой, более общей.
– Это не имеет значения. – Сергей завернул камень в бумагу и вместе с альбомом убрал в шкаф. – До Эйнштейна была лишь Ньютоновская механика.
– Нет! – уверено возразила Инна. – Элементарные частицы всегда летали по законам Эйнштейна.
– Этого никто не наблюдал, значит этого не было. Оно не оказывало никакого влияния на человеческую реальность. Так что если кто-то тебе скажет, что изображенного на моих фотках не может быть, верь ему.
Он спрятал пятак в карман и комната вновь стала прежней. Светлой чистой комнатой в восточном стиле. Он задернул шторы:
– Утро уже… Ложись-ка спать, а то завтра целый день будешь вялая.
– Я знаю. – чуть смущенно сказала Инна и вытянулась на полу. – Ты – добрый волшебник Ветер. Я еще в детстве знала, что когда-нибудь тебя встречу.
– Давай-ка, я тебя переложу на диван! – сказал Сергей и наклонился над ней.
– И знаешь… – Инна смутилась еще сильнее, когда почувствовала, как легко он подхватил ее на руки. – Я бы могла остаться здесь навсегда, если ты не против, конечно.
Сергей замер.
– Я тоже хочу быть с тобой. – тихо сказал он.
В распахнутую форточку тихонько дышало лето.
Они любили друг друга, они пили друг друга, как воду, они проникали друг в друга, будто потоки тугого ветра.