Постепенно люди выдохлись и начали отставать – неразвитые легкие и слабые ноги подвели их. Мы мчались по пыльным улицам в самую гнусную часть города. Возле старой амбулатории я снова оглянулась и поняла, что мы здорово оторвались.
Остановившись у какого-то одноэтажного здания, я уперла руки в бедра и судорожно вдохнула.
– Прости, – сказал Каллум, привалившись к стене и тяжело дыша. – Я должен был…
Он покачал головой и чуть дернул плечами.
Я посмотрела на него, снова испытывая прежнюю тревогу, хотя он стоял передо мной. Я постаралась скрыть страх; отогнать тошнотворное чувство близкой потери, которое никак не утихало, но мне, очевидно, это не удалось, потому что он послал мне недоуменный взгляд. Пришлось отвести глаза. Фраза не складывалась, и я не знала, как сказать ему, что ужаснулась при мысли о какой-то случившейся с ним беде. Все вертевшиеся в голове слова казались жалкими. Вслух они прозвучали бы еще хуже.
Я прочистила горло.
– Что стряслось?
– Какие-то два типа схватили меня. Я хотел крикнуть, но мне сразу врезали по голове. Потом поволокли в переулок, чтобы… – Он мрачно посмотрел на меня. – Чтобы позабавились все? Они, выходит, и правда нас ненавидят?
Я поколебалась и кивнула, потому что так оно и было. Он разочарованно потупился.
– Прости, – проговорила я тихо. – Это я виновата. Я часто работала в этом районе. Меня презирают. Наверное, им нужна была я.
Он пожал плечами и потер голову:
– Ты ни при чем. Но у меня отняли шлем.
Я так отвлеклась на свои нелепые чувства, что даже не осознала этого факта. Бессмысленно было скрывать мой ужас.
– Да, хорошего мало, – вздохнул Каллум.
Это уж точно. Офицеры наверняка станут целиться в голову, и без шлема он обречен.
– Ты помнишь, где его отобрали? – спросила я.
– По-моему, когда мы очутились в центре города.
Я оглянулась, как будто и впрямь могла разглядеть шлем.
– Не вздумай возвращаться! – вскинулся Каллум.
Взвывшая сирена подтвердила его правоту. В небесах заревели челноки; я нащупала в кармане пистолет и прижалась к стене рядом с Каллумом.
– Что будем делать? – спросил он, глядя в небо.
– Тсс.
Из дома донесся шорох, затем – сопение, и мы с Каллумом одновременно развернулись. Доски были старыми, белая краска везде облупилась; в щели я уловила движение, придвинулась ближе, и кто-то судорожно вздохнул.
Дверь рядом со мной распахнулась, и я отскочила от маленькой девочки. Щурясь на солнце, она захлопала усталыми глазами.
– Грейс! – позвал ее чей-то испуганный голос, но девочка не двинулась с места и смотрела на меня.
На порог выбежала всклокоченная девчонка-подросток и сгребла Грейс.
– Мы не сделали ничего плохого, – сказала она, пятясь и прижимая малышку к груди.
– Мы здесь не ради вас, – ответил Каллум, еле сдерживая досаду.
Она подняла взгляд на челноки и снова посмотрела на нас:
– Вам нельзя тут оставаться.
Я оценивающе оглядела простершийся перед нами открытый участок. Травяные проплешины да рощица деревьев в нескольких ярдах – но чахлых и наполовину облетевших. Спрятаться негде, и нас наверняка заметят, если мы задержимся на пустыре.
– Вы беглые? – спросила она.
Мы не ответили, и я испытала некоторую гордость за то, что Каллум не доверился этому человеческому существу.
– Нельзя оставаться, – повторила она. – Извините. Я понимаю, что вы… поневоле такие, но вам придется уйти. – Она показала налево. – Вон там есть яма, ее не видно за деревьями. Попробуйте спрятаться.
Я удивленно посмотрела на нее, и Каллум потянул меня за руку.
– Идем, – позвал он, всматриваясь в небо. – У нас появился шанс.
Я пошла за ним и уже на ходу оглянулась на подростка:
– Спасибо.
– Ага. Удачи.
То и дело поглядывая на челноки, я бежала вслед за Каллумом. Они нацелились на другие районы, но один челнок висел в воздухе, развернув нос в нашу сторону.
Я понеслась по траве к деревьям, моля, чтобы нас не заметили. Небольшая яма выглядела так, будто кто-то начал копать могилу, да передумал на полпути. Она была не очень глубокая, но могла помочь.
Каллум прыгнул в нее, и я последовала за ним, съехав по грунту. Яма была слишком мала, чтобы вытянуться, и я подобрала ноги к груди.
Когда гудение челнока приблизилось, я уткнулась в колени и взмолилась, чтобы он не останавливался. Если нас засекут – нам конец. Один шлем на двоих, пустырь и пистолет с несколькими патронами.
Челнок с глухим ударом сел, и я попыталась отогнать нараставший ужас.
– Я не забыл тебя поблагодарить? – шепнул Каллум. – За то, что вызволила меня? Хочу успеть, раз мы скоро умрем.
Я сжала губы и уставилась в землю. Сказать «на здоровье» казалось глупостью, так как мы находились в считаных секундах от смерти. Уместнее было бы «прости».
Под ботинками захрустела трава, спасая меня от надобности вообще раскрывать рот.
– Это здание заброшено, – произнес офицер КРВЧ. – Проверь – может быть, там и прячутся.
Я выдохнула, поняв, что нас не заметили, пока мы бежали к яме.
– Там лишь какая-то ребятня, – отозвался другой голос. – Говорят, что никого не видели.
– Что они там делают?
– Живут, судя по обстановке.
– Ладно, пакуй их. Забросим в сиротский приют на обратном пути.
Я закрыла глаза, на грудь навалилась тяжесть. В трущобах было мало мест хуже, чем сиротский приют. В детстве я строила сложные планы насчет того, как избежать его, если родителей не станет.
– Нет! – донесся пронзительный крик. – У нас все хорошо! Не трогайте!
Я впилась пальцами в землю, отгоняя неуместное желание выскочить из ямы и броситься им на помощь.
Вопли продолжались все время, пока офицеры прочесывали район. Мне хотелось заткнуть уши, как я делала маленькой, но я боялась показаться Каллуму странной и жалкой.
Когда они погрузились в челнок и взлетели, я с облегчением выдохнула – больше оттого, что наконец стихли крики.
Каллум откинулся головой на стенку ямы и робко улыбнулся:
– С тобой все нормально? Ты какое-то время была сама не своя.
– Порядок.
Я встала и выглянула из ямы. Вокруг было тихо и безлюдно, дверь старой амбулатории моталась на ветру. В небе, в полумиле от нас, остался всего один челнок. Другие, наверное, приземлились по окружности Розы.
– Я должна раздобыть тебе шлем, – объявила я.