Вскоре мы оказались на краю города, где густые лесопосадки сменялись пустырем перед забором КРВЧ. Мы остановились в темноте, и я оглянулась на далекие дома. Офицеров не было видно, но над городом кружили челноки, обшаривая улицы лучами прожекторов.
– Неужели это… и был весь твой план? – поразилась Адди, держась за дерево и переводя дух. – Просто схватить меня и бежать?
– У тебя есть лучше? – угрюмо осведомился Каллум.
– Держу пари – что-нибудь да придумала бы.
Я закатила глаза и вытащила из кармана карту Остина. Мы были недалеко от повстанцев. До их убежища можно было добраться за десять минут, если не будет преследования.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила я Каллума.
– Нормально, – кивнул он. – Но все еще… – Он поднял руку, показывая, как сильно она дрожит.
– Тебе нужно мясо, – сказала Адди. – Помогает. Особенно когда так тянет на человечинку. Оно вроде как обманывает организм на какое-то время.
– Найдем, как только доберемся до повстанцев, – отозвалась я, еще раз огляделась и села на землю.
Каллум устроился рядом и переплел свои трясущиеся пальцы с моими. Мне захотелось обнять его крепко-крепко, вселяя уверенность в том, что все будет хорошо; себя я тоже хотела убедить в этом. Но пришлось сдержаться: Адди могла не понять.
Она все еще стояла и перечитывала отцовскую записку.
– Почему он послал тебя? – спросила она, не поднимая глаз.
– Потому что я искала способ выбраться и заключила с ним сделку.
– Он поможет тебе, если ты поможешь мне.
– Да.
– Ты могла нарушить уговор и просто сбежать.
– Мы не узнаем, где находится резервация, пока я не доставлю тебя к повстанцам.
Она закусила губу и вздохнула:
– Они нам совсем не доверяют.
– Леб был очень добр ко мне, – возразила я, испытав угрызения совести, когда осознала, что ее разочарование адресовалось отцу. – Он лучший офицер из тех, с кем я работала. И он сказал, что у него есть еще дети, поэтому понятно, почему он не хотел рисковать всем.
– Пожалуй. – Она посмотрела на Каллума. – А ты сбежал из-за того, что сходил с ума?
– Нет, это началось позже. – Он издал невеселый смешок и провел рукой по лицу. – Меня хотели ликвидировать за отказ убивать.
Адди отвернулась, явно почувствовав себя неуютно, и я сжала руку Каллума. Он уставился в какую-то далекую точку, и мне отчаянно захотелось сменить тему.
Наконец Адди тоже опустилась на землю, и мы долго просидели в молчании, прислушиваясь к невнятным переговорам офицеров вдалеке и рокоту челноков. Рука Каллума грела меня, но я все равно дрожала. Наверное, больше от страха, чем от ветра, хлеставшего по щекам.
Каллум сидел, уткнув глаза в землю, я старалась не смотреть на него, но его отрешенное лицо притягивало меня как магнитом. Я поймала себя на том, что открываю и закрываю рот, пытаясь подобрать слова утешения и не находя ни одного.
Когда я открыла его в сотый раз, Адди встала и отряхнула брюки.
– Я ничего не слышу, – сказала она, наклонив голову в сторону тихого города. – Может, рванем?
Я кивнула, подала руку Каллуму и встала. Он тоже поднялся, скрестил на груди руки, протяжно выдохнул и присмотрелся. Впереди было чисто, офицеры и челноки скрылись.
– Как ты? – спросила я, тронув его за плечо.
Он кивнул, отводя глаза:
– Все нормально. Идем знакомиться с этими повстанцами.
Из адреса, который дал нам Леб, следовало, что повстанцы расположились за школой в том районе города, который я хорошо изучила в детстве. Дорога петляла, а дома были сплошным убожеством – некоторые разваливались. Эта часть трущоб больше напоминала Розу, хотя многие здания были выкрашены в яркие, радостные цвета.
Мы чередовали быстрый шаг с трусцой, при каждом звуке прячась за домами и деревьями. Стояла кромешная тьма, но рассвет мог заняться в любую минуту, а я хотела добраться до мятежников затемно.
– Туда, – сказала я, указав на грунтовую дорогу.
Мы пошли медленнее, всматриваясь в череду коричневых домов. Если верить карте, нам нужен был последний справа.
Дойдя до конца улицы, мы побрели по жухлой траве к входу. Этот дом был из некрашеной бурой древесины, без передних окон и более узкий, чем все остальные, но вытянутый чуть дальше вглубь. Если целью повстанцев было не выделяться, то они своего добились.
Сбоку виднелась невысокая деревянная изгородь. Я поманила Адди и Каллума.
– В заднюю дверь, – шепнула, наскоро оглядевшись.
Мы перемахнули через изгородь и приземлились в грязном крошечном дворике. Я первой подошла к коричневой двери и осторожно постучала костяшками пальцев.
Тишина.
Я постучала снова, уже чуть громче, и нервно покосилась на Каллума. Общение с человеческими существами приучило меня к постоянной тревоге. Я терпеть не могла зависеть от них, но в его глазах была такая отчаянная надежда получить от этих людей ответы на все вопросы, что я сцепила зубы и пересилила себя.
Мужской голос еле слышно спросил из-за двери:
– Кто здесь?
– Мы, – тихо ответила я. – Мм… нас послал Леб.
После недолгого молчания послышалось чье-то взволнованное перешептывание и возня.
Я выпустила руку Каллума и взялась за пистолет, решив не извлекать его до поры и дать им шанс.
Прошла почти минута, и дверь наконец распахнулась. На пороге стоял кучерявый темноволосый паренек с заспанными глазами. Он целился мне в голову из дробовика.
Давать людям шанс было дурацкой идеей.
Я сжала рукоятку пистолета, но человек вскинул руку в предупреждающем жесте. Его трясло.
– Я не хочу стрелять, – произнес он. – Это простая предосторожность. Если хотите войти, то вам придется сдать оружие.
– Но свое вы оставите? – уточнил Каллум.
Расслабленный, непринужденный тон Каллума насторожил парня. Я видела, как забегали его глаза, с каким трудом он сглотнул, окинув Каллума взглядом. Он был намного ниже – почти с меня ростом, если на то пошло, – и выглядел нелепо со своей пушкой. Наверное, мы были ровесники, хотя он мог быть и немного младше.
– Если хотите войти, вам придется сдать оружие, – повторил он.
– Ладно, – ответила я, протягивая пистолет. Все равно не нужен. Я могла за пару секунд отобрать у него дробовик, сломать шею и сплясать на его трупе.
Я с улыбкой вручила ему пистолет.
– Еще что-нибудь есть? – спросил он, опустив дробовик, и выразительно посмотрел на Адди.