– Давайте ещё раз, чтобы прояснить ситуацию. Группа Михайлова на месте так и не смогла найти пассажиров самолёта, верно?
Нуралиев и представитель госбезопасности кивнули почти одновременно. Они сидели на противоположных сторонах небольшого стола, образующего с рабочим местом начальника Генштаба излюбленную всеми планировщиками кабинетов букву «Т».
Гэбэшник на этот раз утратил своё обычное самодовольство и покровительственные интонации в голосе. Видимо, на самом верху не сильно радовались тому, как идут дела, и провал мог ощутимо аукнуться всем причастным.
Нефёдов с каким-то кровожадным блеском в глазах сверлил его глазами.
– Чем вы ему помогли со своей стороны? По вашей линии – внутренней безопасности?
– Местная служба охраны «Транснефти» оказывает им всестороннюю поддержку…
– Служба охраны «Транснефти» – это частная структура, собственная армия коммерческой компании. Каким боком она относится к вам, я не понимаю. Разве что тем, что многие ваши понакупили её акций в своё время? Что сделали вы, конкретно вы, как структура внутренней государственной безопасности? Обеспечили им агентурную поддержку на месте, задействовали сеть информаторов? Что?
– По нашему распоряжению мобилизовали всю местную полицию, – гэбэшник начинал откровенно мямлить. Полковник Нуралиев испытывал от этого чувство мстительного удовлетворения. Очень небольшое, но чертовски приятное.
– И что? Местные участковые перестали бухать, брать взятки и немедленно отыскали что-то ценное?
– Пока нет, но…
– Что «но»? Какое «но»? Какие могут быть оправдания, какие «но» в отсутствие результатов? Конкретных результатов? Проверенных сведений? «Там-то и там-то была замечена группа, есть сведения о необычной активности в таком-то районе» – вот что такое конкретика в нашем приземлённом, военном понимании. Есть у вас что-то подобное?
– Проводится необходимая работа, – обычно бесцветное невыразительное лицо гэбэшника на этот раз окрасилось пятнами. – Агентурная работа среди местных хорошо информированных криминальных кругов.
– Это не про того местного бандита речь, которого хлопнули во время какой-то разборки на дороге? Подполковник Михайлов подробно описал в рапорте ту бездну практической пользы, которую он смог извлечь из ваших «рекомендаций».
Генерал армии и не думал скрывать сарказм при последних словах.
– Вы посылаете его чёрте куда, он, боевой офицер, командир лучшей поисковой команды, тратит своё время на общение с разными ублюдками по вашему совету, а что в итоге? Пустое место?
– Товарищ Нефёдов! Я же не посылал его к этому человеку! – безликий представитель спецслужб теперь откровенно защищался. – Я просто рекомендовал ему использовать все возможности. На этого… Волкова его вывел глава службы безопасности «Транснефти», Кузнецов. Никто не предполагал, что этот контакт так нелепо оборвётся.
– Всё это неважно. – Начальник Генштаба поставил локоть на стол и короткими взмахами ребра ладони рубил воздух, отметая все возражения. – Никакие оправдания не имеют смысла в отсутствие результата. А у вас его нет. Вы ничего не добились сами и ничем не помогли нам. Жаль, что мне не дали вывести армию из игры и оставить вас разгребать эту помойку самостоятельно. Тогда мне не пришлось бы выслушивать этот лепет. Пока что очевидно, что всё значимое и конкретное сделали Вооружённые силы, а вы только впустую надуваете щёки.
Нефёдов выставил вперёд руку с растопыренными пальцами и стал их по очереди загибать.
– Наши ПВО отследили и сбили нарушителя. Наша разведгруппа – наша, не ваша! – отправилась на место и вела поиск. Да, согласен – им повезло наткнуться на раненых в момент передачи. Но они сумели обеспечить их охрану и доставку на базу. Далее. Наши медики и наш аэромобильный госпиталь оказывали медицинскую помощь пострадавшим. Наши самолёты уничтожили в болоте упавший борт. Наши специалисты анализируют снимки со спутников и беспилотников по всему этому району за весь период с момента перехвата цели по сию пору. Вы хоть представляете себе, какой это объём данных? Там же террабайты фотографий!
Он перестал считать, выставил указательный палец и упёр его в гэбэшника, который вяло откинулся на спинку стула и уже не пытался возражать.
– И последнее. Судя по последним сводкам наблюдения – нашим последним сводкам, полученным от наших моряков! – замечена подозрительная активность в районе Баренцева моря. Перехвачено несколько зашифрованных сигналов плюс системы подводной защиты зафиксировали признаки проникновения вражеских субмарин. То есть мы знаем о том, что противник готовит некую спасательную операцию по вывозу своих людей и, возможно, прямо сейчас прощупывает нашу оборону, чтобы найти место, где можно сквозь неё проскользнуть.
Генерал армии Нефёдов прервался, несколько секунд рассматривал гэбэшника, как бы взвешивая – стоит ли говорить ему что-то ещё. Потом махнул рукой.
– Хватит. Убирайтесь из моего кабинета, из Генштаба, вообще с любой территории, принадлежащей Вооружённым силам. Возвращайтесь только в том случае, если нароете что-нибудь действительно ценное, то, что поможет моей команде отыскать этих чёртовых пассажиров, диверсантов, десантников – без разницы кого, катись они все к чёртовой матери! И не забудьте передать вашему руководству, что если операция провалится, нам-то есть что предъявить на разборе полётов, а вот чем вы будете прикрывать свои задницы, мне пока не понятно. Всё, свободны!
Гэбэшник встал и, ни слова не говоря, вышел из кабинета. Когда за ним закрылась дверь, начальник штаба устало провёл ладонью по глазам, потом привычным уже жестом потерзал подбородок.
– Ладно, полковник. К чёрту этого павлина. Не собирался я ему выкладывать все карты. Напомни мне, что у нас получается по результатам последнего моделирования ситуации.
Он развернул огромный экран стоящего на столе монитора так, чтобы он был виден им обоим. Нуралиев поднялся и стал докладывать, показывая нужные места на выведенной на экран карте.
– После того, как пришло то сообщение о подозрительном траулере в горловине Белого моря, мы пересмотрели предварительный анализ. Сейчас мы больше склоняемся к тому, что маневрирование подводных лодок в акватории Северного Ледовитого океана – не более, чем отвлекающий маневр. В самом крайнем случае – попытка организовать сопровождение судна, вывозящего этих людей. – Они так и не смогли определиться, как называть пассажиров сбитого самолёта и в разговорах называли их просто – «эти люди».
– С куда большей вероятностью можно предположить, что вывоз будет организован именно с Белого моря, на надводном судне. Том же траулере. Возможно, на нескольких. Мы пока не знаем, был этот подозрительный траулер единственным или их просочилось уже несколько.
– Кто они, эти суда? Наши контрабандисты или специально подготовленные группы западных спецслужб?
– Неизвестно. Пока мы не перехватим хотя бы один, ничего нельзя сказать наверняка.