После трудных обсуждений президенты объявили небольшой перерыв и поручили нам с Олбрайт попытаться выйти из тупика. Уходя, Ельцин повернулся в мою сторону и сказал: «Найдите решение». Мы с Г.Э. Мамедовым и нашими военными специалистами с головой окунулись в поиски взаимоустраивающей формулы, но именно взаимоустраивающей – решили твердо не сдавать позиций.
Было совершенно ясно, что в обсуждение требуется вовлечь свежие силы с американской стороны, поскольку «штатные переговорщики» исчерпали потенциал гибкости – исходили из того, что, коли президент дал нам строгое указание, мы в конце концов «слиняем». С помощью Олбрайт удалось привлечь к переговорам обычно державшегося в тени председателя Объединенного комитета начальников штабов Дж. Шаликашвили, пользующегося большим авторитетом у американских военных. С трудом наконец родились формулы, учитывающие и наши, и американские озабоченности.
Был обозначен целый ряд критериев, которые ставят преграду на пути создания стратегической ПРО: ограничения на параметры баллистических ракет-мишеней, используемых при испытаниях, на скорость ракет-перехватчиков, запрет на ракеты-перехватчики космического базирования и компоненты на новых физических принципах, способных заменить такие ракеты-перехватчики, и так далее. Были обозначены численные параметры, которые не должны превышаться в ходе испытаний нестратегической ПРО. Одновременно была достигнута договоренность о механизме, позволяющем в будущем, по мере развития техники, определять соответствие любой вновь создаваемой системы Договору по ПРО. Состоялась договоренность об обмене информацией и о приглашении наблюдателей на испытания систем ПРО.
Выявилось также понимание, что работа по Договору по ПРО не заканчивается подписанием этого конкретного соглашения – она будет продолжаться по мере совершенствования технологий нестратегической ПРО.
Переговоры происходили далеко не «плавно». Казалось бы, уже договорились, причем договоренность подтвердили и госсекретарь, и председатель Объединенного комитета начальников штабов. Ударили, как говорится, по рукам. Вдруг возвращается один из американских переговорщиков и требует внесения дополнительной поправки. Мы не соглашаемся. Наступает драматический момент, когда все повисает на тонкой ниточке. Олбрайт заявляет, что, если мы не примем не устраивающую нас американскую формулировку, вообще не будет никаких хельсинкских документов, в том числе и совместного заявления по европейской безопасности. Отвечаю: не надо нас загонять в угол.
Наконец страсти остывают и удается найти формулировку, которая хотя и не полностью, как нам сказали американцы, удовлетворительна, но все-таки для них приемлема.
Первым после перерыва в помещение для переговоров в коляске въехал президент Клинтон. Он искренне обрадовался, что решение найдено и встреча будет теперь успешной. Ельцин в свою очередь поблагодарил всех участников этих «нелегких на финише» переговоров за проделанную работу.
Итак, все проекты, подготовленные к встрече в верхах в Хельсинки, превратились в документы. Все «белые пятна» были «заштрихованы». В совместном заявлении о параметрах будущих сокращений ядерных вооружений были зафиксированы такие сроки: для ликвидации стратегических носителей ядерного оружия по Договору СНВ-2 до 31 декабря 2007 года; для их деактивации путем отстыковки ядерных боеголовок или принятия других совместно согласованных шагов – до 31 декабря 2003 года. Президенты пришли к взаимопониманию в том, что после вступления в силу Договора СНВ-2 Россия и США незамедлительно приступят к переговорам по соглашению СНВ-3, которое предусмотрит понижение к 31 декабря 2007 года суммарных уровней для каждой из сторон в 2000–2500 стратегических ядерных боезарядов.
Позднее, в сентябре того же года, в Нью-Йорке мы с Олбрайт подписали на основе хельсинкских заявлений юридические соглашения по СНВ и ПРО, открывшие дорогу для ратификации Договора по СНВ-2 и начала переговоров о более глубоких сокращениях стратегических наступательных вооружений РФ и США в рамках СНВ-3.
Конечно, открытие дороги еще не означало ратификации Договора по СНВ-2 Государственной думой. Но можно смело сказать, что подписанные документы во многом отвечали тем требованиям, которые ранее выдвигались Думой в качестве обязательных условий ратификации: и продление срока ликвидации ракет по Договору СНВ, что было отодвинуто на целых пять лет, и непрерывность процесса сокращений СНВ, что обеспечивается началом уже происходящих консультаций, а в дальнейшем полномасштабных переговоров по СНВ-3, и обязательства по необходу Договора по ПРО.
26 марта позвонил Хавьер Солана. Конечно, он уже знал об итогах встречи в Хельсинки, но, очевидно, хотел услышать об этом и от меня – возможно, чтобы сопоставить оценки.
Я сказал генеральному секретарю, что позитивно оцениваем достигнутые в Хельсинки договоренности, придя к единому с американцами пониманию многих важных проблем, относящихся к выработке документа Россия – НАТО. Теперь основная тяжесть переносится на натовский переговорный «трек». Думаю, что работу на нем следует интенсифицировать.
Также я счел необходимым сказать Х. Солане, в чем, с нашей точки зрения, состоит задача, которую следует решать: во-первых, получить замечания на переданные нами письменные предложения по принципам трансформации НАТО, российско-натовского механизма консультаций и принятия решений, а также по областям сотрудничества между нами. Так как по всем этим проблемам позиции сторон довольно близки, то хорошо, если бы мы могли непосредственно приступить к согласованию текстов соответствующих разделов документа Россия – НАТО. Во-вторых, и это самое главное, следует сосредоточиться на военно-политическом разделе, к которому мы фактически еще не подступились. Предложил Солане еще до следующей нашей встречи, намеченной на 15 апреля, хотя бы очертить контуры военно-политического раздела, имея ясное представление, в чем мы согласны, а что пока «ставим в скобки» [37] .
X. Солана в общем согласился с таким подходом.
За несколько дней до этого телефонного разговора состоялся первый контакт между нашими и натовскими военными. Приехавший в Москву заместитель председателя военного комитета НАТО К. Науманн произвел хорошее впечатление своей рациональностью и открытостью. Некоторые его соображения были близки нашим. Это обнадеживало, но в отсутствие предложений от Х. Соланы по военным вопросам в письменной форме говорить о прогрессе в военной переговорной области было еще очень рано. После того как в Хельсинки мы договорились с американцами о непродвижении ядерного оружия с территории 16 стран – членов НАТО и о том, что в сторону наших границ не будут продвинуты на постоянной основе силы НАТО в угрожающих размерах, нужна была конкретизация этих положений и договоренность об условиях для их претворения в жизнь.
В связи с непродвижением вооруженных сил НАТО в центре внимания оказалась проблема рамочных принципов модернизации Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Что касается ядерного оружия, то мы предлагали дополнить договоренность о его непродвижении обязательством со стороны НАТО не создавать предпосылки для его размещения и хранения.