Мне показалось, что особое значение она придавала следующим своим словам: «Известно, что в прошлом для улучшения отношений с Россией были возможности, но они оказались упущенными. Давайте не упускать их сейчас».
На этой же теме Олбрайт остановилась во время встречи с Ельциным 21 февраля. «Когда я занималась преподаванием, – рассказала Олбрайт, – то читала лекции об упущенных возможностях в американо-советских отношениях, объясняя, как можно было бы избежать их ухудшения. Полагаю, что мы согласны с тем, что у нас есть все основания не повторять ошибок прошлого и формировать отношения партнерства между нашими странами».
Судя по содержанию и атмосфере беседы с Олбрайт и по впечатлениям, которыми Борис Николаевич поделился позже, она, несомненно, ему импонировала.
Накануне приезда Олбрайт в Москву у меня родилась внучка. Узнав об этом, Мадлен передала фотографию, где она была запечатлена вместе с президентом Клинтоном, с припиской: «Машенька, когда ты родилась, мы с твоим дедом пытались сделать что-нибудь, чтобы мир, в котором ты будешь жить, был лучше».
Навряд ли Бжезинский мог бы быть автором этих строк.
Другие черты Мадлен Олбрайт – отсутствие напыщенности, располагающая непосредственность. Как не похожа она в этом отношении на своего предшественника! На заключительном вечере форума АСЕАН по безопасности в Джакарте в 1996 году, где все делегации демонстрировали номера своей самодеятельности (это ежегодный ритуал), Кристофер выскочил на сцену в спортивной форме с американским флагом в руках, демонстрируя победу американцев на проходившей в то время Олимпиаде. А как взорвался аплодисментами зал, когда на следующий год в Куала-Лумпуре Мадлен в сопровождении своей делегации прекрасно исполнила песню Мадонны на специально написанный остроумный текст о внешней политике США!
Во время одного из разговоров по телефону Б.Н. Ельцина с Б. Клинтоном состоялась договоренность, что перед встречей в верхах в Хельсинки мне предстоит поехать в Вашингтон и с М. Олбрайт продвинуться в согласовании документов саммита: совместных заявлений президентов по вопросам европейской безопасности; по дальнейшему сокращению ядерных вооружений; по укреплению Договора по ПРО, о российско-американских экономических инициативах. Каждый из этих документов был чрезвычайно важным. Что касается первого – по вопросам европейской безопасности, – то в нем практически должны были быть найдены «рамочные» развязки по тем проблемам отношений Россия – НАТО, которые все еще были далеки от того, чтобы «лечь на бумагу».
Но все документы были, по сути, взаимосвязанными. Договоренность о серьезном прогрессе в сокращении вооружений, несомненно, способствовала бы согласованию целого ряда проблем отношений России с НАТО. Об этом несколько позже в открытую заявила и М. Олбрайт. Так что разоруженческие проблемы, имевшие важнейший самостоятельный характер, приобретали и иной аспект, связанный с подготовкой документа Россия – НАТО.
Программа в Вашингтоне была более чем насыщенной. Встретился и с М. Олбрайт, и с С. Тэлботом, потом С. Тэлбот пригласил меня с послом Ю. Воронцовым, Г. Мамедовым и М. Олбрайт к себе домой, где мы целый вечер проговорили о делах. Симпатичная хозяйка – жена Строуба – подчеркнуто не участвовала в разговоре, появляясь каждый раз в гостиной с очередным сверхострым блюдом. Но оказалось, что она была далеко не безразлична к тому, о чем мы говорили. С. Тэлбот сказал на следующий день, что его супруга с огромным интересом слушала, как «делается история».
Несмотря на то что Б. Клинтон накануне перенес операцию по поводу травмы ноги и был малоподвижен, он пригласил на встречу, которая длилась более часа. Сам факт приглашения в жилые апартаменты Белого дома президентом, который все время принимал обезболивающие пилюли, да и конечно же характер беседы показывали, что Клинтон был искренне заинтересован в успехе переговоров с Ельциным.
Экстраординарным было посещение в Пентагоне «ситуационной комнаты». Мне сказали, что впервые министр иностранных дел другого государства «допущен» в эту «святая святых» военного ведомства США на встречу с американскими министром обороны и начальниками штабов всех родов войск. К слову сказать, нашего военного атташе туда не пригласили, но генерал-лейтенант Н.Н. Зленко, который приехал со мной из Москвы, был вместе с нами. Докладывали начальники штабов, иллюстрируя те или иные положения диаграммами, которые проецировались на широкий экран.
Военные всегда прямолинейнее политиков, и это чувствовалось по характеру выступлений. Я вынес два впечатления. Пентагон заинтересован в продвижении процесса сокращения ядерных вооружений, иными словами, в проработке, связанной с будущим договором СНВ-3. А главные усилия по противоракетной обороне направлены на создание ПРО, способной, как сказал один из докладчиков, надежно защитить американских солдат в случае региональной операции, подобной «Буре в пустыне».
По первому вопросу наши интересы очевидно стыковались, но оставалась проблема сбалансированности сокращений с учетом сохранения безопасности сторон и стабильности на глобальном уровне в целом. Что касается ПРО, то нам надлежало найти такое решение, которое не вело бы при создании нестратегической ПРО к образованию оружия для «звездных войн».
Американцы, особенно на первом этапе переговоров, придерживались нажимной тактики. Были попытки исключить из проекта совместного заявления президентов по европейской безопасности положения о непродвижении обычных вооруженных сил к территории России, ограничившись цитированием туманного и потому не устраивающего нас заявления НАТО (оно было сделано в Брюсселе накануне наших переговоров в Вашингтоне). Проявилось стремление добавить в заявление по европейской безопасности констатацию того, что любое государство может присоединиться к любому военно-политическому альянсу, – это могло бы интерпретироваться как наше согласие на вступление в альянс стран Балтии и, возможно, других республик бывшего СССР.
Во время переговоров по разоруженческим вопросам, которые с нашей стороны проводил высокий профессионал Г.Э. Мамедов, американцами продвигался ряд не отвечающих нашим интересам идей. Я согласился с Мамедовым, что для нас неприемлемо включение в совместное заявление президентов по ПРО тех положений, которые могли бы быть интерпретированы как узаконивающие испытания американцами высокоскоростных систем в обход Договора по ПРО. Неприемлемым для нас было и предложение определить срок продления Договора СНВ-2 лишь в Договоре по СНВ-3, переговоры по которому, в свою очередь, предлагалось начать после ратификации Договора СНВ-2.
В результате трудных дискуссий все же удалось: подтвердить обязывающий характер документа об отношениях Россия– НАТО, который будет подписан высшими руководителями России и всех стран НАТО;
было впервые получено согласие включить в совместное заявление заверение от имени президента США, что не произойдет наращивания вблизи России постоянно размещенных боевых сил НАТО;
американцы согласились не только отразить в заявлении по европейской безопасности положение о непродвижении ядерного оружия, но и зафиксировать необходимость включения этого заверения и в документ Россия – НАТО;