Националисты ратуют за создание конфедерации британских государств наподобие Северного союза, объединяющего Скандинавские страны. Шотландцы тогда остались бы британцами в такой же мере, в какой норвежцы считаются скандинавами. Итак, «твидовый занавес», как окрестила пресса амбиции шотландских сепаратистов, стал настораживающим видением на британском политическом горизонте.
Надписи «Англичане, убирайтесь домой!» можно увидеть и в Уэльсе. Но там рост националистических настроений имеет не столько политическую, сколько культурную окраску. Он проявляется, в частности, как движение за распространение родного языка (на котором говорит четверть жителей Уэльса), за сохранение народной песни и других форм самобытной национальной культуры.
Уэльс стал частью Англии еще в Средние века. Чтобы закрепить свою власть над завоеванным горным краем, английские короли возвели там немало замков. Но местные вожди то и дело проявляли непокорность. И в 1281 году Эдуард I решил, по преданию, перехитрить их. «Если вы присягнете на верность английской короне, – сказал он, – обещаю, что княжить вами будет человек, который родился на земле Уэльса и не знает ни слова по-английски». А когда местные вожди клятвенно признали власть Англии, Эдуард I показал на своего младенца, родившегося накануне в Орлиной башне замка Карнарвон. (С тех пор наследник британского престола по традиции носит титул принца Уэльского.)
Уэльс был когда-то британским Руром. В его индустрии доминируют сталь и уголь. Но сейчас именно эти отрасли переживают упадок, который, как и в Шотландии, сказывается там особенно болезненно. Уэльс, правда, богат водой, снабжая ею главные города и промышленные центры Англии. Но хотя местные националисты стараются усмотреть в этом некую аналогию с шотландской нефтью, для сепаратизма в Уэльсе попросту нет экономической почвы.
Чтобы приглушить националистические и тем более сепаратистские тенденции, решено предоставить Шотландии и Уэльсу больше самоуправления, в частности создать там нечто вроде местных парламентов – выборные ассамблеи: в Шотландии – из 150, в Уэльса – из 70 депутатов. В ведение таких ассамблей передана деятельность местных органов власти, вопросы здравоохранения, народного образования, жилищного строительства, местного транспорта, им позволено по своему усмотрению распределять средства, которые выделяются данным районам из государственного бюджета.
При этом верховная законодательная власть целиком осталась за Вестминстером. Парламент в Лондоне сохранил полный контроль над вопросами обороны, иностранными делами, финансовой и экономической политикой, а значит, и доходами от североморской нефти, поступающими в британскую казну. Способно ли расширение местной автономии разрядить накал националистических страстей? Или же выборная ассамблея, наоборот, окажется желанной трибуной для сепаратистов, позволит им приписывать себе каждый успех, а каждую неудачу объяснять недостатком переданных на места прав и требовать их расширения?
– Мы – сторонники самоуправления, но противники сепаратизма, – заявляет Шотландский конгресс тред-юнионов. – Интересам трудящихся, как шотландцев, так и англичан, отвечает укрепление сплоченности британского рабочего движения, а не подмена классового единства национальной рознью.
«Разъединенное королевство» – это пока лишь хлесткий заголовок, кочующий по газетным и журнальным страницам: из французской «Нувель обсерватер» в американский «Тайм», а оттуда в британскую «Санди телеграф». Но это и напоминание о проблеме – политической, экономической, социальной, эмоциональной, которую не сбросишь со счетов.
Итак, не будем забывать, что на Британских островах обитает не один, а четыре народа, что, кроме англичан, там есть шотландцы, ирландцы и уэльсцы, национальное самосознание которых весьма обострено. Так что, оказавшись на родине Роберта Бернса, не следует называть его своим любимым английским поэтом или, спустившись в шахту Южного Уэльса, выражать радость по поводу встречи с английскими горняками…
Англия, Шотландия и Ирландия объединяются, чтобы держать в повиновении колонии. Англия и Шотландия объединяются, чтобы держать в повиновении Ирландию. Англия объединяется, чтобы держать в повиновении Шотландию. В самой Англии верхи общества объединяются, чтобы держать в повиновении низы.
Ральф Эмерсон (США). Английские черты. 1856
Англичанам подчас трудно понять, почему народы Шотландии и Уэльса не хотят мириться с положением бедных родственников, хотя их признают членами семьи. Для английского обывателя Британия – это Англия. Он бывает озадачен, когда ему указывают, что «Юнион Джек» – это британский, а не английский флаг, так что английским болельщикам вряд ли уместно размахивать им, когда команда Англии играет против Шотландии или Уэльса. Он, конечно, знает, что Шотландия и Уэльс существуют. Но для него они представляют собой лишь как бы оттенки общего колорита английской жизни.
Даниэл Дженкинс (Англия). Британцы. 1978
Когда люди говорят «Англия», они иногда имеют в виду Великобританию, иногда Соединенное Королевство, иногда Британские острова – но редко Англию как таковую.
Джордж Микеш (Англия). Как быть иностранцем. 1946
Фильм сделан так, чтобы с первых же кадров внушать тревогу. Человеческие толпы, сжатые телеобъективом, создают ощущение, будто город перенаселен до предела. «Это Брэдфорд, английский город. Но тут есть улицы, где почти не увидишь белых лиц», – вещает голос за кадром. Затем камера долго шарит по замусоренным задворкам ветхих строений. «Так выглядят районы с азиатским населением. Эти люди нечистоплотны. Живут чуть ли не по десять человек в комнате. У всех уйма детей. Сколько же их будет через десять лет при такой рождаемости?» На экране – негодующее лицо женщины: «Пока наших парней шлют проливать кровь в Северной Ирландии, сама Англия подвергается вторжению». И снова массовая сцена – невозмутимо-беспристрастные полицейские сопровождают уличное шествие с плакатами «Сохраним Британию белой!».
Под таким девизом в Англии прошла политическая кампания, от имени которой и был создан этот кинофильм. На берегах Темзы всерьез заговорили о расовой проблеме. Открыто стращать обывателя нашествием «цветных орд» на Британские острова до недавних пор решались лишь правые экстремисты из «национального фронта» да такой одиозный поборник расовой чистоты, как Энок Пауэлл. По его словам, наблюдать приток цветных иммигрантов на Британские острова – все равно что смотреть на нацию, которая насыпает свой могильный курган. Английским городам, пугает Пауэлл, грозит перспектива стать на одну треть цветными. Расовые конфликты в них неизбежны, и положить им конец может-де лишь репатриация цветного населения с Британских островов. Итак, в дополнение к кровавой североирландской ране страна может стать и ареной расовых конфликтов.
Подобно многим недугам современной Британии, расовая проблема в немалой степени связана с имперским прошлым. После Второй мировой войны и распада империи английские предприниматели, привыкшие наживаться на дешевизне заморской рабочей силы, принялись вербовать в бывших колониях людей, готовых за бесценок выполнять в Англии черную работу.