Другим их достоинством можно считать уравновешенный, уживчивый характер. В повседневном быту они умело избегают болезненных столкновений, приноравливаются и приспосабливаются друг к другу, проявляя взаимную предупредительность, сдержанность и терпимость. Они способны сохранять самообладание в споре, оставаться объективными и к себе, и к другим, признавая, что, поскольку любая истина имеет много сторон, о ней может быть много различных суждений.
Бережливость – вот качество, которое англичане проявляют и к деньгам, и к словам, и к эмоциям. Они не только предпочитают недомолвку преувеличению, но и неприязненно относятся к любому открытому выражению чувств, будь то любовь или ненависть, восторг или гнев.
Их врожденная недемонстративность к тому же подкрепляется боязнью вторжения в чужую частную жизнь. Близкие друзья человека, которых он знает по школе или университету, по спортивному клубу или по военной службе, могут быть совершенно незнакомы его жене. Пожалуй, даже само понятие «друг» имеет здесь своеобразную трактовку, более близкую к тому, что мы понимаем под словом «знакомый». Людей сближает определенный круг общих интересов. Личная же жизнь чаще всего остается за пределами этого круга.
Англичанин приветлив, человечен, выдержан, честен. Он обладает чувством долга, общественного порядка и готов идти на практические жертвы ради того и другого.
Но вы должны уважать его темп. Если вы не будете торопить его; если вы найдете к нему должный подход, апеллируя к его доброй воле, а не к его эмоциям; если вы будете подносить ему факты, которые он может разжевывать медленно и старательно, вместо того чтобы вдруг осыпать его каскадом страстных идей, вы почувствуете, что его немалым достоинством является рассудительность; он становится вполне способным поворачиваться в вашу сторону, причем не только ради того, чтобы понять вас, но и чтобы пройти полпути вам навстречу. Глубоко врожденный инстинкт предписывает ему брать и давать, жить и давать жить другим. Он обладает природным чувством справедливости (жаль лишь, что он так редко проявляет его при управлении своими колониями!).
Одетта Кюн (Франция). Я открываю англичан. 1934
Их хваленому общественному духу противоречит их безразличный индивидуализм. Их врожденной отзывчивости противоречит золотое правило не вмешиваться не в свои дела. С одной стороны, эксцентричность у них в почете; с другой стороны, все необычное или незнакомое встречает настороженность и неприязнь. Либерализм и консерватизм в равной степени считаются их национальными чертами – так же как нелюбовь к регламентации и пристрастие к очередям.
Страна, которая создала, возможно, лучшие стили в архитектуре жилища, известна несравненной убогостью своих трущоб.
Эдит Симон (Англия). Английский вклад в цивилизацию. 1972
Англичанин говорит о себе, о своем положении со скромностью, но он говорит о своей стране с гордостью, даже с энтузиазмом. Это высокое мнение, которое англичане имеют о своей нации, объясняет, почему они так упорно цепляются за свои старые обычаи и привычки. Именно поэтому англичанин в самую холодную погоду скорее будет дрожать возле камина, который поглощает уйму угля, наполняет комнату дымом и копотью, чем перейдет на более удобные виды отопления, используемые в других странах.
Фридрих Вендерборн (Германия). Путешествия по Англии. 1791
В Лондоне часто дивишься тому, как англичане переделывают старые дома. От первоначальной постройки не остается решительно ничего, кроме фасада. Но фасад этот с превеликими хлопотами и дополнительными затратами заботливо сохраняют в неприкосновенности, хотя здание от фундамента до крыши возводится заново. В этом суть английского подхода к жизни. Вместо того чтобы до основания сломать старое и на его месте воздвигнуть нечто совершенно новое, англичанин, как правило, старается многократно перестраивать, подновлять, приспосабливать к новым условиям то, что уже есть. Любой старый дом носит тут следы многочисленных перестроек, отнюдь не делающих его планировку разумной и удобной.
Подобный же метод лежал в основе восстановления британской экономики после Второй мировой войны: возвращали к жизни разрушенные предприятия, возрождали старую промышленную структуру, вместо того чтобы создавать новые перспективные отрасли индустрии, как это сделала, например, Япония. Послевоенная реформа английского народного образования не ставила целью отменить явно отжившую систему, а была направлена лишь на то, чтобы частично ее подправить.
Если англичанин скажет о своем доме: «Пусть неудобный, зато старый», в его словах не будет и тени той иронии, которую мы вкладываем в шутливый каламбур «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным». Само понятие «старый» воспринимается им как достоинство, способное компенсировать сопутствующие недостатки. Сказать о фирме, что она самая старая в своем деле, – значит одарить ее высшим комплиментом. Нелепый обычай, причиняющий уйму неудобств, остается незыблемым лишь потому, что существует с незапамятных времен. Англичанин подчас мирится с раздражающими его житейскими неурядицами именно потому, что они воплощают в себе наследие прошлого, нечто исконно английское, а коль так – волей-неволей достойное уважения.
У англичан даже само слово «консерватор» наряду с негативным несет в себе и позитивный смысл: это не только противник перемен, но и тот, кто консервирует, то есть оберегает наследие прошлого. Среди превеликого множества различных добровольных обществ немалым уважением пользуются общества сторонников сохранения чего-то или противников разрушения чего-то. Они появились еще задолго до того, как защита окружающей среды стала модной и актуальной проблемой. Даже будучи родиной промышленной революции, Англия все же сумела в большей степени уберечь свою природу от побочных отрицательных последствий индустриализации, чем это удалось, скажем, послевоенной Японии.
Английский консерватизм произрастает на почве уважения традиций. Именно они скрепляют брак настоящего с прошлым, столь присущий английскому образу жизни.
Где еще питают такое пристрастие к старине – к вековым деревьям и дедовским креслам, старинным церемониям и костюмам? Стражники в Тауэре доныне одеты так же, как и во времена Тюдоров; студенты и профессора в Оксфорде и Кембридже носят мантии XVII века, а судьи и адвокаты – парики XVIII века.
Иногда какой-то случайный эпизод служит началом тщательно сохраняемой традиции. Однажды Елизавете I представили список кандидатов в шерифы. Поскольку королеве не хотелось отрываться от рукоделия и брать перо, она просто проколола спицей дырочки против нескольких имен. С тех пор назначение шерифов производится в Англии именно таким образом.
Англия явилась родиной почтовой кареты, почтового ящика и почтовой марки. Стало быть, к числу ее изобретений относится и современный письмоносец. Однако лондонский почтальон выглядит иначе, чем ожидаешь его увидеть по стихам Маршака. Он до сих пор ходит не с сумкой, а с большим холщовым мешком на спине.
Примечательный штрих! Он свидетельствует, что с архаичными предметами и явлениями в Англии можно встретиться всюду – даже там, где ей по праву принадлежит честь новатора и первооткрывателя. Другие страны, которые переняли и усовершенствовали английскую систему почтовой службы, давно уже снабдили письмоносцев более удобными сумками. А тут, можно сказать у истоков, в силу традиции сохраняется мешок из дерюжной ткани.