Каштановый хихикнул:
– Я несколько обижен тем, что ты меня не узнала. То ли ты была невнимательна на занятиях, то ли Байрон Зорба более завистлив, чем я думал, и даже не рассказал своим студентам о самом прославленном специалисте по генной инженерии всех времен.
– Доктор Теннисон? – выдохнула я.
Он совсем не был похож на выдающегося злодея. На его лице оставила следы угревая сыпь. Он был жирным, толстопузым, казалось, он не в состоянии даже зашнуровать собственные ботинки.
Теннисон ухмыльнулся, довольный:
– Ага, все-таки рассказывал.
Я схватила скальпель и бросилась на Теннисона, но в мое запястье вцепилась крепкая крупная рука.
– Эй, полегче! – со смехом сказал другой мужчина.
Я оглянулась. Это был Рендлешем, все в тех же дурацких крокодиловых ботинках.
– Не глупи, девочка. Ты одна, а нас много. Но мы не хотим причинять тебе вред, – заверил Рендлешем, вынуждая меня уронить скальпель.
– Нет? А я-то сочла вас прирожденным садистом! – Я показала на людей, лежавших на лабораторных столах.
– Ошиблась, – заявил Теннисон, приближаясь ко мне. – Но ты определенно ценное приобретение, ты умна и опасна. Ты бы нам пригодилась.
– Да, я уже слышала… как корм для паразита.
Теннисон захохотал в ответ.
Я выдернула руку из пальцев Рендлешема:
– И что вы собираетесь делать, когда корабль разнесет это здание вдребезги? Вам понадобится нечто большее, чем флешка, чтобы сохранить данные, полученные здесь.
– Ему нужна только она. – Теннисон посмотрел на потолок. – А она уже отправилась наверх, чтобы остановить его. А мы уже замечали признаки жизни в нашем образце. К тому времени, когда они за ним явятся…
– Будет слишком поздно? – спросила я.
– Именно.
– Для них или для нас?
– Для них, конечно.
– Вы не сможете контролировать организм, дремлющий в этом камне, доктор. Это быстро размножающийся паразит, его необходимо уничтожить. Он сожрал всех обитателей планеты по соседству с планетой Сайруса меньше чем за сорок восемь часов, до того как Хамок успел уничтожить все, кроме единственного обломка.
Я кивком указала на камень. И только теперь заметила, что образец выглядит иначе, чем в лаборатории доктора Зорбы. Он стал более пористым, как бы изношенным. Может, от него отделяли куски, а может, дело в атмосфере – в этом помещении было теплее, чем в лаборатории доктора Зета, и более душно, и кислорода меньше. Здесь изменяли среду, чтобы оживить паразита, как и предполагал Сай.
Второй ученый снял шлем:
– Кто тебе рассказал такое?
Я разинула рот:
– Доктор Брамбергер? Вы… вы работаете на «Великую дюжину»?!
Профессор смутился.
Я покачала головой:
– А доктор Зет уже несколько месяцев вас ищет. – Мне даже смотреть на него было противно. – Я рада, что его здесь нет, его бы приступ хватил из-за того, во что вы превратились.
– Байрон был здесь? И где он? С ним что-то случилось? – заволновался Брамбергер.
– Он отправился в кампус, чтобы попытаться спасти, кого удастся. А вы хоть помните, каково это, доктор? Быть на стороне добра?
Но доктор Брамбергер лишь на мгновение позволил себе смутиться.
– Кто тебе рассказал об этом организме?
– Это паразит.
– Кто сказал? – напирал Рендлешем.
– Сайрус. Помните сигнал, который вы поймали почти два года назад, Брамбергер? Его подали паразиты через своих хозяев и направили сюда. Мы их соблазнили.
– А где теперь те хозяева? Что с ними случилось? – спросил Теннисон.
– Контакт с ними был утерян уже через десять минут после того, как прошел сигнал.
– Ужасающая история, – пробормотал Рендлешем, неубедительно изображая испуг.
Я посмотрела на Брамбергера:
– Но это правда.
Он помолчал, потом качнул головой:
– Они будут храниться здесь.
– Ваше любопытство приведет к такому же результату, – отрезала я, глядя на Брамбергера в упор. – Вам хочется стать ответственным за то, что помогаете этим тварям уничтожить нас под корень?
– Значит, я наконец-то получу то уважение, которого заслуживаю, и с этим я как-нибудь проживу, – заявил Теннисон, поднося руку девочки поближе к камню.
А я выхватила из его кармана авторучку и воткнула в глаз! Он заорал от боли и согнулся пополам, прижав ладони к лицу.
Брамбергер протянул вперед руки, но не пытался остановить меня. Рендлешем хотел меня схватить, но тут послышался щелчок взводимого курка, и все замерли.
По другую сторону прозрачной стенки стоял Бенджи с пистолетом Брин в руке.
– Где Сай? – спросила я, перекрикивая вой Теннисона.
Шагнула к Бенджи, но замялась.
Сай вышел из-за спины Бенджи:
– Он меня убедил.
– С помощью пистолета? – Я окинула Бенджи взглядом.
Он смотрел на меня умоляюще, отчаянно надеясь, что я ему поверю.
– Наоборот, – ответил Сай. – Он освободился, но нападать на меня не стал. Вместо этого просил помочь ему спасти тебя.
Здание снова содрогнулось, на этот раз куда сильнее, мы едва не попадали на пол. Бенджи поймал меня за руку, не дав стукнуться головой о стол.
Я вырвала руку.
– Рори, – прошептал он, сдвинув брови.
Прежде чем он успел сказать что-то еще, Рендлешем шагнул к нам, и Бенджи снова направил на него пистолет.
– Давай попробуй. – Бенджи сверкнул глазами, он так крепко сжимал оружие, что у него задрожала рука, а вены под кожей вздулись. – Я с удовольствием всажу пулю тебе в рожу.
Сай увидел Цави и бросился к ней.
– Что? Цави? Цави! – Он подхватил ее на руки и посмотрел на меня повлажневшими глазами. – Хамок в трех милях к востоку отсюда. Где Аполлония?
– На крыше.
Сай посмотрел на камень и осторожно вернул Цави на стол. А потом бросился вон из пластиковой комнаты и помчался наверх.
Бенджи внимательно осмотрел помещение, и ему стало не по себе от увиденного. А потом его взгляд упал на мужчину средних лет, лежавшего на столе. Глаза Бенджи полезли на лоб.
– Папа? – вскрикнул он.
И бросился выдергивать трубки из вен мужчины и обрывать тянувшиеся к нему провода.
В пластиковом помещении появилась Брин; ее руки все еще были связаны.
– Папа! – закричала она. – Что ты с ним сделал? – рявкнула она на Брамбергера.