– Черт! – Наплевав, что кто-то может заметить, Макэвой вытащил мобильный телефон. Остановил машину на резервной полосе и включил аварийку. Его действия сопровождал хор гудков, которыми водители сообщали ему, что он редкостный мудак.
Хелен Тремберг ответила после третьего гудка.
– Легок на помине. – Шутливости в ее голосе что-то не слышалось.
– Правда?
– Точно. Мы с Беном тут делаем ставки, кому достанется право прикончить тебя первым. Фарао, Колину Рэю или помощнику главного констебля Эверетту.
– Эверетту? С чего бы?
– С нами он не поделился. Ворвался в штаб к вечернему чаю и спросил, куда ты подевался. И был не в духе. Тем более кто-то из экспертов спросил его, кто он вообще такой.
– Господи боже.
– Вот именно. А где ты пропадал?
– Долгая история. Неважно. Я как раз слушал новости Хамберсайда…
– Вот-вот, Колин Рэй облажался по самые помидоры… Ох. Право, сержант, мне не стоило…
– Уж говори.
– Этот мужик, которого они с Шез притащили в участок. Сплошные подозрения и ноль фактов. Знаменитая интуиция Рэя. Уж не знаю, что произошло, когда этого типа завели в комнату для допросов, но оттуда он появился с разбитым носом и заблеванной рубашкой. Естественно, Фарао примчалась со всех ног и устроила ад. Мужик до сих пор в камере, но они, похоже, без понятия, что с ним делать дальше.
Макэвой представил газетные заголовки. Попытался уразуметь, где назревающий скандал стыкуется с тем, что он посреди бела дня бежал с рабочего места, подгоняемый интуицией.
– А пожар? В Королевской больнице?
– Да мы как раз там. Пожарные прибыли сразу, все потушили и проветрили палату. Дым рассеялся, и они тут же вызвали нас.
– Почему нас? То есть почему вас?
– Умышленный поджог, без вариантов. Начальство считает, нет смысла держать целый отдел по особо опасным преступлениям, чтобы бросать всю группу на о дно-единственное дело. Мы с Беном уже собирались по домам, когда главный инспектор распорядился присутствовать лично.
Макэвой состроил страдальческую мину. Машина вздрогнула, когда мимо прогрохотала груженая фура, чихать хотевшая на штормовые предупреждения.
– Ерунда какая-то… Допустим, горело в новом корпусе, но тут и простой констебль справится. Что там за возня? Снять показания с очевидцев да отсмотреть материал с камер слежения…
– Сержант? – В голосе Хелен Тремберг явно слышалось недоумение.
– Мы-то тут при чем? Это ведь обычный пожар.
До нее наконец дошло.
– А что, по радио не говорили? Есть жертва, сэр. Явное убийство. Человек, пострадавший на ночном пожаре в Орчард-парке. Кто-то вломился в его палату и довершил дело.
– Даже не знаю, с чего и начать. – Яростный голос Фарао – словно струя пара, вырывающегося под давлением. – Да за моими детками нужно присматривать меньше, чем за тобой.
– Прошу прощения, мэм.
– Будь любезен, прекрати долбить меня своими «мэм», Макэвой. Из-за них я чувствую себя хреновой Джулиет Браво [16] .
Макэвой молчал, позволяя Фарао сыграть с ним в гляделки. Проиграл, конечно.
Они столкнулись в коридоре, у двери оперативного штаба в Куине-Гардене. Система центрального отопления решила загладить ошибки прошлого, сменив тактику. В кабинетах теперь могильный холод, а в коридорах – адское пекло.
– Ты хоть представляешь, что за день у меня выдался?
Макэвой все молчал.
21.41. Двенадцать часов тому назад, стоя на этом самом месте, Фарао дала Макэвою поручение. Оставила приглядывать за делами, пока она будет гоняться за убийцей.
И вот они снова тут. У обоих был день, о котором они предпочли бы забыть; сведений они раздобыли тьму, вот только следствие вперед не продвинули.
Как нашкодивший школьник, Макэвой старался смотреть куда угодно, только не в гневные глаза начальницы. Особый интерес у него вызывала дверь оперативного штаба. Днем кто-то прицепил на нее вывеску «Дворец Фараонши», но затем сорвали, занося в комнату стальной шкаф для папок, и теперь бумажка валялась рядом. У Макэвоя мелькнула мысль, что это, возможно, знак.
– Если я тебя попрошу пересказать все в самых общих чертах, ты будешь послушным мальчиком, правда? Ты ведь не станешь целый час грузить меня всякой ерундой, от которой у меня только голова расколется? – Голос Фарао вдруг зазвучал скорее устало, чем раздраженно.
– Да, мэм.
И он рассказал. О том, почему покинул оперативный штаб. Где побывал. Что удалось узнать. Рассказал все про Фреда Стейна и его влиятельную сестру. Старался говорить покороче и почти не глядя в лицо Фарао. Весь рассказ занял около трех минут и вышел таким бестолковым, что у Макэвоя едва достало сил довести его до конца.
– Это все? – с нескрываемым интересом спросила Фарао.
– Да.
– Любопытно, – задумчиво произнесла Фарао. Лицо у нее уже сделалось нормального оттенка.
– Вы так считаете?
– Пошли.
Фарао развернулась и быстро двинулась по коридору. Толкнула какую-то дверь и придержала, поджидая Макэвоя.
За столом, освещенным лампой для чтения, закинув на него ноги, сидел мужчина лет шестидесяти; в одной руке – хрустальный стакан с виски, в другой – потертая записная книжка.
– Привет, – сказал Макэвой, и слово это прозвучало озадаченно и вяло – в точности как он себя и чувствовал.
– Том разрешил мне пользоваться своим так называемым кабинетом, пока мы не переедем назад на Прайори, – пояснила Фарао, закрывая дверь. И боком протиснулась в свободный угол.
Макэвой стоял в полной растерянности посреди крошечной комнатки немногим больше шкафчика для швабр. На столе у стены помещались монитор, клавиатура, системный блок и груда бумаг, отпечатанных и рукописных; все омывал призрачный свет из-под зеленого абажура, в котором Том Спинк, в белой рубашке без воротника и с совершенно седой головой, походил на инопланетянина.
– Что ж, сынок, – сказал Том, явно обрадовавшийся компании, – добро пожаловать в мою скромную обитель.
– Расскажи Тому то, что сейчас рассказал мне, – велела Фарао.
И Макэвой принялся описывать этому человеку в дедовой рубахе, вязаном жилете и вельветовых брюках все, чем занимался последние дни. Он рассказывал, а в глазах Тома разгорался непонятный огонь. Макэвой никак не мог разгадать смысл взглядов, которые этот старикан метал в Фарао.
– Как это тебе? – спросила Фарао, когда Макэвой замолчал.