— Подойди сюда! — подозвал Арпаг вождя поселения. — А еще ты, ты и ты! — указал он на двух старейшин и женщину. — Всем выпить по чаше вина и отведать яств!
Он не без основания опасался, что в вине и еде может быть отрава.
Тириасп понял, чем озабочен перс, улыбнулся и выпил полную чашу. А затем, как и остальные, съел кусочек лепешки, немного сыра, отведал меда и попробовал все, что стояло на дастархане, которым застелили ковры. Он ел и мысленно посмеивался. Перс думает, что его отряд остался незамеченным. Глупец! Ему бы следовало спросить, почему сыр совершенно свежий, а лепешки вообще горячие — с пылу, с жару.
Конечно, оставшиеся в Мидне хотели угодить персидскому воинству, но не до такой же степени. Все дело было в сороках, которые подняли гвалт задолго до прихода персов в селение. Болтливые птицы никого не пропустят незамеченным. Для этого нужно превратиться в бесплотную тень. Поэтому, едва услышав в перелеске сорочью трескотню, Тириасп приказал изъять из одной пчелиной колоды соты с весенним медом, смешать приготовленную утром сырную массу со свежими сладкими ягодами, хорошо ее отпрессовать и испечь лепешки.
— Присаживайтесь, — приветливо сказал Тириасп, и скромно отошел в сторону.
Персов долго уговаривать не пришлось. Они набросились на еду, как оголодавшие звери. Арпаг, внимательным взглядом окинув окрестности Мидне, тоже сел, но ел неторопливо, с достоинством; все-таки он принадлежал хоть и к захудалой, но знати.
Неожиданно раздался чей-то вопль и возле насыщающихся персов появился старейшина, который ратовал за то, чтобы в точности исполнить приказание царя агафирсов и встретить персидское воинство со всеми почестями. Старец с безумным видом кричал, вытаращив глаза на персов:
— Люди добрые! Это что же творится?! Ваши кони пасутся на наших посевах! Прекратите немедленно это безобразие! Рядом луг, там свежая трава уже в пояс!
Арпаг невозмутимо посмотрел на старца, возмущенного до глубины души, а затем бросил многозначительный взгляд на своего помощника, датапатиша. Тот криво ухмыльнулся, — мол, я все понял — поднялся, выхватил меч и одним ударом снес голову старейшине; она покатилась вниз, оставляя за собой красный след.
— Уберите отсюда этого старого дурака, — сказал Арпаг, остро взглянув на онемевшего Тириаспа. — Никому не позволено прерывать трапезу персидских воинов. Это не может сделать даже сам царь Дарий. Таков закон.
Агафирсы подняли обезглавленное тело старейшины и куда-то унесли. А за головой сбегал к огородам местный умалишенный. Тириасп опасался, что именно он может попасть под раздачу, но поди ж ты… Вождь сокрушенно покачал головой и приготовился к худшему. Похоже, смерть старейшины — это только начало.
Арпаг с удовольствием прихлебывал вино, которое подали к трапезе агафирсы. Оно явно было не местным и немного напоминало ароматное вино с царских виноградников Экбатаны.
«Хорошо-то как! — думал блаженствующий Арпаг, чувствуя, как хмель постепенно проникает во все клеточки его тела. — Вино даже не царское лекарство, а царь всех лекарств. Только глупые греки, считающие себя цивилизованным народом, могут разбавлять вино водой. Чем крепче вино, тем яснее мысли».
Подумав так, он повернулся и посмотрел на стоявшего несколько поодаль Тириаспа. Арпаг хотел спросить вождя, много ли у агафирсов такого вина, а если да, то приказать, чтобы он припрятал бочку-другую для его сотни, которая сейчас зачищала передний край персидского войска от вражеских лазутчиков и прочих соглядатаев. Конечно, под горячую руку персы рубили всех, кто им попадался, без разбору, — возиться с ними было недосуг. Да и что пленники могли сказать нового, существенного? Армия катилась как горный поток в весеннее время, сметая все на своем пути.
Арпаг посмотрел в сторону Тириаспа — и на какое-то время застыл, оцепенел, глупо хлопая длинными ресницами. Позади вождя поселения, из ближних зарослей, выметнулся конный отряд. Казалось, что неизвестные воины не скачут, а летят невысоко над землей, — не слышно было ни привычного звона лошадиной сбруи, ни топота копыт. Всадники преодолели половину расстояния от зарослей до места, где трапезничали персы, когда Арпага наконец прорвало:
— К оружию! Нас окружают!
Испуганный Тириасп и старейшины оглянулись — и тут же упали на землю, закрыв головы руками. Мудрые старики сразу поняли, что сейчас полетят стрелы, а они часто попадают не туда, куда целится лучник.
Действительно, едва агафирсы стали нюхать землю, как на ошарашенных персов посыпался град стрел. Всадники стреляли настолько точно, что за короткий промежуток времени около половины персидских разведчиков были убиты или ранены.
Но Арпаг не зря гордился своими подчиненными. Это были ветераны, и они быстро преодолели временное замешательство. Браться за луки было поздно, и воины выхватили свои сабли-кописы и закрылись от стрел щитами. Они были длиннее стандартных, хорошо сбалансированные, а уж орудовали им разведчики персов просто блистательно — даже лучше, чем телохранители самого Дария. Тем более что нападавших на поверку оказалось не более десятка.
Но всадники были настроены очень решительно. Их совсем не волновало численное преимущество врага. Доскакав до персов, которые мигом образовали круг, они достали свое холодное оружие — оказалось, что каждый из нападавших имел по два меча! — и над головами персидских разведчиков завертелся стальной вихрь. Клинки неизвестных воинов жалили молниеносно и беспощадно. Они образовали второй круг, уже конный, который начал вращаться словно колесо, и когда он соприкасался с кругом персов, звенела сталь, летели искры, и подчиненные сатапатиша Арпага падали раненными или убитыми.
Однако самым невероятным и страшным было то, что никто из неизвестных воинов, не имевших ни панцирей, ни щитов, — они были одеты всего лишь в кожаные куртки и узкие штаны — не получил даже ранения, хотя противниками у них были видавшие виды ветераны. Казалось, что нападавшие заговорены. Впрочем, персы понимали, в чем дело: «двурукие» бойцы были очень редкими и почти всегда одерживали верх над воинами с одним мечом. Очень трудно защититься от двух клинков, действовавших непредсказуемо, ведь фехтовальные приемы у «двуруких» и «одноруких» бойцов были разными. Персы постепенно пятились назад и вскоре оказались на косогоре, где и вовсе сражаться было сложно.
Арпаг первым понял, что схватка проиграна. Все-таки не зря его поставили командиром сотни — голову он не терял в самых сложных ситуациях. Арпаг в отчаянии оглянулся и только теперь заметил совсем рядом — буквально в двух-трех шагах — глубокую канаву, ограждавшую земельные наделы агафирсов от потоков воды во время сильного дождя, которые смывали с огородов плодоносящий слой грунта и уносили его в реку. Канавы имели отводящие отростки чуть меньшей глубины, тянувшиеся к реке вдоль пашни, на которой паслись лошади персов.
Прорваться по канаве к своему коню! Едва эта мысль мелькнула в голове сатапатиша, как над ним взлетел меч одного из нападавших, и Арпага спасло лишь то, что он, отбив первый удар, споткнулся и упал. Дальше он действовал автоматически. Покатившись, как тряпичный мяч, которым игрались дети персов, сатапатиш свалился в канаву, а там, пригнувшись, чтобы его не заметили, побежал с такой скоростью, с которой не бегал даже в юные годы.