Если вампир – да-да, именно вампир! – и подивился такой прыти, то он никак этого не выдал. Лишь презрительно фыркнул, зажал сигарету в уголке рта и принялся смахивать платочком налипшие на лацканы пиджака хлопья пепла, но только еще больше размазал их по дорогой ткани. Он никуда не спешил, и немудрено: единственный выход из подземелья находился у него за спиной.
Я выругался, стянул со спины ранец и под прикрытием усыпальницы принялся возиться с его тугими застежками. Давая мне возможность высвободить одноразовый огнемет, прежде чем вампир бросится в атаку, Рамон встал обок и перехватил обеими руками свой «Веблей – Фосбери».
Вампир нападать не торопился. С брезгливой гримасой он выкинул замаранный платочек под ноги и улыбнулся:
– Позвольте представиться: Лазарь.
Затем поморщился, и острые иглы клыков скрылись под верхней губой. Теперь лишь мертвые черные глаза продолжали напоминать, что перед нами не человек, а сверхъестественное существо.
Я прекрасно осознавал, сколь бесконечно малы наши шансы выбраться из этой передряги живыми, но все же нашел в себе силы пошутить:
– Надеюсь, не тот самый?
Вампир покачал головой:
– Утверждать подобное было бы с моей стороны неумной бестактностью, но совпадение и в самом деле не случайно. Ваш Спаситель вернул своего друга из мертвых, и ровно так же вернулся к жизни и я. Но вернулся самостоятельно, без чьей-либо помощи. Теперь понимаете, почему мне показалось уместным взять себе это имя?
– Прозвище. Это не имя, а прозвище, – возразил я и покрепче зажал под мышкой переделанный в огнемет баллон.
Лицо противника в ответ на это утверждение осталось совершенно бесстрастным. Аристократической утонченности в нем не чувствовалось, скорее, он походил на преуспевающего дельца или театрального импресарио. Тоненькие усики были щеголевато завиты, брови выщипаны, дорогой костюм алел свежей гвоздикой в петлице.
Среднего роста, плотного сложения, ухоженный.
Обычный.
Все портили глаза. Черные мертвые глаза разбивали образ добропорядочного обывателя вдребезги; они недвусмысленно давали понять, что это – всего лишь маска, за которой прячется ваш самый жуткий кошмар.
Не смерть, нет. Беспомощность.
Обычному человеку нечего было противопоставить существу, именовавшему себя Лазарем. Сиятельному, впрочем, тоже.
– Прозвище? – Вампир склонил голову, раздумывая над моим утверждением, потом покачал головой. – Нет, не прозвище, – произнес он. – Как некогда папы при интронизации брали себе новые имена, так и я, вступая в новую жизнь, выбрал это имя. Меня зовут Лазарь, и никак иначе. За долгие века это имя стало частью меня. Оно значит несравненно больше, нежели полученное при рождении.
Вампир небрежно махнул рукой и направился в обход саркофага; мы попятились, не позволяя ему приблизиться. Выход из зала теперь оказался открыт, но опрометчивая попытка бегства ничем, кроме мучительной гибели, закончиться не могла. Человеку никогда не сравняться в скорости с потусторонней тварью.
– Может, гранатой? – шепнул мне Рамон.
Лазарь услышал.
– Хотите окончательно испортить мой костюм? – фыркнул он, переступая через дымящееся тело мавра. – Валяйте! Кидайте свою гранату! Виконт, у меня к вам и без того длинный список претензий, хуже не будет.
– Длинный список? Позвольте узнать какой? – поинтересовался я, не решаясь пустить в ход огнемет.
Вампир вел себя неправильно. Он не боялся огня, точнее, я не чувствовал в нем этого страха. Лужу горящего керосина он обошел совершенно спокойно, даже не покосился под ноги. И он курил! Он – курил!
– О! Большая часть этого списка вам прекрасно известна! – заявил Лазарь. – Но если по существу, то не стоило вам, виконт, ломать чужую игру. Такое не прощают.
– Какую именно игру, не просветите? – спросил я.
Но вампир только покачал головой.
– Нет времени на разговоры, – объявил он.
И тогда я рванул рычаг, поджигая запал. А миг спустя в атаку ринулся Лазарь! Одним стремительным движением он подскочил к саркофагу, но в лицо ему уже ударила струя загущенного керосина. Пиропатрон воспламенил горючую жидкость; вампира обдало огнем, и он закрутился на месте, объятый пламенем с ног до головы.
– Беги! – рявкнул я Рамону, а сам попятился, продолжая заливать пылающей смесью потерявшего ориентацию кровососа.
Ревело пламя, в лицо веяло невыносимым жаром, но Лазарь и не думал падать. Одежда его прогорела едва ли не дотла, от волос не осталось и следа, но при этом вампир устоял на ногах и даже нашел силы шагнуть против огненной струи.
Двадцать секунд геенны огненной не причинили ему никакого вреда, но за это время мы с Рамоном успели добраться до выхода из зала. А там огнемет выдал последнюю порцию керосина и умолк, лишь продолжал впустую сыпать жгучими искрами пиропатрон.
Лазарь сплюнул огнем и хрипло рассмеялся:
– Чтобы остановить меня, понадобится нечто большее, нежели греческий огонь!
Я не стал слушать его, а развернулся и бросился наутек.
Сзади послышался стремительный перестук чужих шагов, но я не оглянулся, лишь выхватил из кармана ручную гранату и юркнул в узкий лаз под колоннами, а когда выскочил на другую сторону завала, в пальцах оставалась только чека.
– Беги! – крикнул Рамону, и тотчас за спиной хлопнул приглушенный взрыв. Колонны не выдержали и просели, погребая под своими обломками вампира, но у меня не было никакой уверенности, что они сумеют надолго его задержать.
– Беги! – вновь крикнул я и припустил на выход.
Рамон без промедления ринулся следом.
Мы взлетели по лестнице; едкую гарь сменила затхлость подземелья, и наконец получилось хоть немного отдышаться. Откашливаясь и перхая, я очистил легкие и глотку, пропустил вперед Рамона и с новыми силами рванул вслед за напарником. Скакавший по стенам луч электрического фонаря то тут, то там высвечивал оставленные им белые метки, и эта путеводная нить позволила не блуждать в подземном лабиринте, а нестись прямиком на выход.
Небольшая предусмотрительность, способная спасти жизнь.
А времени и в самом деле оставалось в обрез – когда добежали до обугленных останков бхута, откуда-то издалека донесся отголосок нового обвала, а следом – совершенно нечеловеческий вопль, полный яростной злобы.
Частое эхо крика вонзилось в спину десятком призрачных ножей, пришпорив нас, словно загнанных лошадей. Катастрофически не хватало дыхания, ноги налились свинцом, отбитая ступня взрывалась болью при каждом шаге, но я бежал, бежал и бежал, стараясь не упустить из виду скакавшее перед Рамоном яркое пятно фонаря.
Каким чудом хватило сил добежать до выхода из катакомб, просто не представляю. Не иначе помог страх; страха было хоть отбавляй.