Староста замолчал, в глазах проскользнул неподдельный страх.
– После той встречи из дюжины охотников домой вернулось трое, – продолжил он, – я и еще два рыбака. Мы даже понять ничего не успели. Вот вроде мы вяжем зверюгу, а вот она нас уже в клочья рвет. Клыки, как кинжалы! Ужас!
– А что ваш сир?
– Сволочь наш сир, вот что! – староста сплюнул за борт. Говорил он открыто и искренне, то ли поняв, что мы с властями не дружим, то ли ему уже нечего было опасаться. – Этот гад нас «криворукими» и «никчемными» обозвал, да еще заставил деньги заплатить за пропавшее оружие.
– Вот сквалыга! – возмутился Эйо.
– Вот, вот. После того случая часть наших ушла в город, а те, кто остался, к сиру больше ни ногой, у него все равно никакой защиты не получить.
– А сам– то что остался?
– Я же староста, – гордо ответил мужик, – да и некуда мне идти. А тварь, похоже, люди не очень интересуют, она все больше скот да кур ищет. Если к зверю не приставать, он не трогает, повоет, повоет, и уйдет.
В том, что зверя не интересовали люди, я сильно сомневался, но расспрашивать далее не стал, тем более что мы уже добрались до другого берега, а волчище исчез, словно его и не бывало. Пока я, стоя на песке, напряженно разглядывал пологий берег, староста оттолкнул лодку, махнул рукой на прощание и погреб обратно.
– Вот ведь жизнь у людей, – вздохнул Эйо. – С одной стороны сир щиплет, с другой – разбойники, а с третьей – зверюга злющая…
Я хотел было согласиться, но на меня нахлынуло видение.
– Торжище, – сообщил Ирман. Он, Арк, и еще несколько воинов сопровождали небольшой караван через освободившуюся от снега долину к дальнему базару. Это был первый караван фуркарс за многие месяцы – с десяток быков, груженных тюками с вяленым мясом, поверх которых были навалены оленьи, медвежьи и бобровые шкуры. Товар считался очень ценным, а дорога через дикие земли – слишком опасной, но племени нужна были соль, семена и железные орудия. Арк и Роб одними из первых вызвались сопроводить караван, но обоих сразу фуркарс отпустить отказались. Норды очень боялись вновь остаться без рускас… даже на время. В конце концов в поход отправился Арк, а Роб остался в деревне, врачевать и помогать по хозяйству.
Ирман указал вперед: – Большой торжище!
Был уже поздний вечер, но на севере наступили белые ночи, солнце едва опустилось за горизонт и уже начало подниматься. Арк без труда разглядел массивный частокол, который огибал поселение немалых размеров, принадлежащее занам, племени, в чьих владениях оказались солонцы, а соль в Северной Пустоши была большой редкостью и ценилась не меньше оружия. Поначалу сюда приходили именно за солью. Но постепенно люди стали обмениваться и другими товарами. Так появилось торжище, которое все время разрасталось и с годами превратилось в одно из самых больших во всей Пустоши, что сделало деревню похожей на город, с внешней стеной, высокими башнями и большими бревенчатыми воротами.
На входе стояли высокие бородатые норды в старых доспехах с большими бронзовыми секирами и останавливали всех, кто пытался проехать внутрь. Когда подошла очередь фуркарс, Ирман отдал стражникам пошлину – две соболиных и три куньих шкурки, и каравану разрешили проследовать дальше. А дальше за стеной открылось обширное пространство, забитое палатками, складами и балаганами из жердей. Все вокруг кипело, точно котел на огне. Для обмена и торговли сюда съехались караваны самых разных племен. Были тут и снежные кочевники на оленях, и воины с востока на низеньких мохнатых лошадках, и бродячие лесные охотники, и торговцы из каких-то совсем далеких и неизвестных мест. Они обменивали сушеную и вяленую рыбу, самоцветные камни, шерсть и меха, серебряные и золотые украшения, воск и мед, глиняную посуду, кость, птицу и скот.
Особенно ходовым товаром было оружие – ножи, мечи, наконечники для стрел и копий, изготовленные из камня, железа или кости. Любой товар здесь был хорош, если на него имелся покупатель. К слову, предлагали здесь и скинов, и не только проданных надсмотрщиками Великой Крепости, но и дикарей, захваченных в междоусобных стычках, похищенных тайком или выменянных на ценный товар.
Повсюду звучала разноязыкая речь. Арк слышал и родное северное наречие, и грубый, искаженный южный язык, и местные диалекты – иногда очень отличные друг от друга. Когда же слов не хватало, в ход шел язык жестов, необычная система движений пальцев и ладоней, которую понимали представители почти всех племен. Одновременно с фуркарс на торг прибыли и пастухи укар с дальнего запада. По большей части это были люди небольшого роста, жившие в ледяных тундрах, где пасли свои стада и охотились на мелкого зверя. Верхом на оленях до торжища укар было две недели пути. Арк, уже более-менее изучивший этот суровый край, понимал, насколько опасна была та дорога, где всякое могло случиться. Могли напасть другие племена, бродячие охотники или просто шайки беглых скинов. Были еще и хищники – волки, медведи, огромные рыси, горные львы, забегавшие иногда с южных хребтов. Так что укар выбирались на торжище редко, а в их земли и вовсе никто не заходил, потому и языка их никто не знал. Вот и приходилось объясняться с ними только жестами.
Оставив укар позади, Арк поспешил за остальными. Приезжие торговцы уже начали собирать товар, готовясь к ночи, но само городище и не думало успокаиваться. Оно скорее напоминало растревоженный улей. Со всех концов доносился шум, пение, женский смех и бой барабанов. В центре горел огромный костер, вокруг которого мелькали тени танцующих людей. У самого костра мест уже не было, и потому фуркарс пришлось устроиться поодаль, у частокола. Кто-то разжег огонь, кто-то поставил палатку. Потом был ужин и обильные возлияния. Только Арку пить не хотелось, и он вызвался охранять товар. Впрочем, особой необходимости в этом не было, внутри Торжища порядок поддерживали сами занам, и воров они не жаловали, за кражу сразу прибивали большими гвоздями к позорному столбу у входа и держали там до смерти.
Арк сидел в одиночестве и скучал. Его подмывало пойти туда, где горели костры и грохотали барабаны, но он трезво оценивал ситуацию. Что он там будет делать? Пить брагу и обниматься с красотками из других племен, иные из которых прибыли сюда в поисках мужей? А что будет, если в нем опознают бывшего скина? Да и не до чужих красоток ему уже. В деревне осталась чернокосая высокая Весприс, дочь Люта. Они давно перекидывалось взглядами, обменивались улыбками, но заговорить никто из них не решался. Арк стеснялся, а Весприс боялась рускас больше своего отца.
В раздумьях о прекрасной девушке Арк совсем не заметил, как из тени появилась согбенная фигура. Лишь когда незваный гость уселся рядом, Арк обратил на него взор и насторожился. На него глядел седобородый старец, у которого на шее блестел и переливался знакомый зеленый камень.
– Здравствуй, – обратился гость на северном наречии хотя и с заметным гортанным акцентом, почти клекоча по– орлиному.
– Здравствуй, – ответил Арк.
– Можешь звать меня Контийри, – продолжил старец. Он протянул руки к пламени и замер. Взгляд его устремился в огонь, причем так, словно не было для него занятия важнее. «Старик не воин, – отметил про себя Арк, – воин, пусть и бывший, не стал бы пялиться в огонь. Будь дело в лесу, и вовсе сел бы поодаль, чтоб не потерять зрение. Здесь-то бояться нечего, но… нет, все равно не воин… и не охотник».