Тот, второй, забрал у меня руль и нажал на газ, когда увидел его одинокую фигуру с рюкзаком за плечами. Потом он разбил лицо трупа камнем, чтобы погибшего не смогли опознать, прыгнул в машину и укатил. Он умел многое, чего не мог делать я. По его совету я бросил угнанную машину неподалеку от свалки.
– Даже если авто найдут, что с того? – посмеивался он. – Поди докажи, кто сидел за рулем! Я позаботился о перчатках.
Потом настала очередь Кати.
– Мы не знаем, что он успел ей наболтать! – гудел мне в уши второй.
Я позвонил Кате и попросил срочно встретиться. Она удивилась. Сказала, что как раз приехала в город за покупками…
Он убил ее кухонным ножом, купленным в обычном хозяйственном магазине. Он – не я! Я только смотрел, покрываясь мурашками озноба.
Впрочем, я опущу ненужные подробности с вашего позволения. Кому они интересны? Я не боюсь расплаты за содеянное, но если мой сын обо всем узнает, это погубит его. Ясно, что он не простит меня и тем возьмет на себя грех гордыни. Ибо Господь велел прощать… Но и это не самое ужасное. Не мне упоминать о Боге! Я родился язычником, идолопоклонником. Или то был он, второй? Он навязал мне свои взгляды, опутал меня своей паутиной, оказался сильнее. У меня остался только один способ побороть его – моя смерть. Раз вы читаете эти строки, значит, я уже мертв. Я не каюсь, не прошу снисхождения, я лишь умоляю сохранить мою тайну.
Надеюсь, тот ужасный эпизод в горах навсегда исчез из памяти Елены. Кто-то более милосердный, чем люди, одарил ее спасительным забвением.
До самого последнего мига тот, второй, не верил, что я решусь наложить на себя руки. Я писал это письмо, а он пугал меня адскими муками, ожидающими самоубийцу. Но моя жизнь и так превратилась в пекло. С тех пор как Елена стала женой моего сына, я потерял покой… Меня день и ночь жег страх, что она притворяется, что однажды она узнает во мне похитителя и насильника… Тот, второй, умеет прятаться. Его никто не видит, о нем никто не знает, кроме меня.
Я подготовил себе путь к отступлению… Теперь я мертв, и более нет нужды наказывать меня. Тот, второй, не успел помешать мне! Я перехитрил его…
Проклятие, которое я принес в этот мир, уйдет вместе со мной. А вдруг нет? Вдруг тот, второй, прилепится к моему сыну? Ведь мы так похожи!
Эта мысль засела в моем сознании, разрушая его, как термиты точат прочное с виду дерево. Может быть, я подспудно желал, чтобы кто-то заставил меня нажать на курок, пока тот, второй, не опомнился.
Может быть, отчаяние заставило меня собрать на вилле всех этих магов и экстрасенсов, в том числе и вас, Астра. Не понимаю, на что я рассчитывал? О, мой ум придумал тысячу причин, зачем все это нужно! Я сам себя обманывал… Я думал, что при помощи магии сумею обезопасить своего сына от тяготеющего над ним проклятия.
Когда погибли Катя и ее брат, мои иллюзии растаяли.
Я ухожу и забираю с собой того, второго, пока он не натворил еще чего-нибудь. Мы жили вдвоем, как сиамские близнецы, которых соединяло одно тело. Убивая себя, я надеюсь, что убил и его. Объясните мою смерть чем угодно: угрозой банкротства, малодушием, душевной болезнью. Мне все равно…»
Астра закончила читать письмо Юдина в полной тишине. Подписи он не поставил, но у нее не закралось сомнений по поводу авторства.
– Как ты догадалась, что это он? – недоумевал Матвей. – Ты ведь уже знала, когда…
– Нет. Я знала только одно – среди присутствующих находится убийца, который не позволит при всех рассказать то, из-за чего он лишил жизни двоих человек. И когда Аким Иванович настойчиво предложил побеседовать без свидетелей, он выдал себя. У него в глазах уже стояла смерть…
– А тот, второй?
– Не собирался сдаваться без боя. Он еще пытался опорочить Рида, свалить вину на него. Вдруг удалось бы?
– Ты поверила в существование двойника?
– Да, – просто сказала она. – Разве в тебе не живет Брюс? А как назвать женщину, которую я вижу в зеркале?
Матвей промолчал. Он представлял себе, что происходит сейчас в бильярдной. Сразу после того как туда поднялся Рид и увидел тело отца, Астра позвонила оперативнику. Тот явился незамедлительно. Казалось, он ждал в нескольких шагах от виллы, потому что не выразил ни удивления, ни недовольства. На месте происшествия лейтенант растерялся, он рассчитывал на другое, а тут… Непонятно было, отчего Юдин покончил с собой. Версия самоубийства не оспаривалась, ведь все произошло при свидетелях. Но следственную группу все же вызвали.
– Мы сами в замешательстве! – призналась Астра.
– Что предшествовало этому?
– Групповой сеанс ясновидения…
– Из-за чего же хозяин виллы прострелил себе голову?
Внизу, в каминном зале, стояла гнетущая тишина, нарушаемая всхлипами. У всех будто отняло дар речи. Ирэн плакала, Гаранин отпаивал ее водой. Теплищевы прижались друг к другу, как два нахохленных воробья. Виринея сидела истуканом, уставившись в одну точку. Людмила шевелила губами – молилась. Антон курил сигарету за сигаретой, выпуская дым в открытое окно…
Новая горничная увела Елену в спальню и дала ей сердечных капель.
Макс поспевал всюду – отвечал на вопросы прибывшего следователя, успокаивал гостей, выполнял указания Рида.
Из посторонних на вилле оказался только Игорь Назаров, однако ничего существенного от него добиться не удалось. Сама собой образовалась круговая порука молчания. Если у кого-то и были какие-то подозрения, они так и остались невысказанными.
Гости пребывали в прострации. Такие вещи, как «ясновидение», следствие не учитывало. Да и что они видели, Гаранин, Виринея и Тэфана? Бессвязные отрывки, из которых не сложишь картину преступления.
Астра и Матвей первыми удалились к себе. Она успела забрать из секретера письмо, чтобы спокойно прочитать его в номере. Аким Иванович сам все объяснил, изложив на бумаге историю своего падения. Чтобы на этом закончить… Закончил ли?
Матвей задумчиво спросил:
– А как же Виринея? В день убийства она видела Рида, который шел по скверу!
Астра покачала головой:
– То был старший Юдин… Издалека, в густой тени его почти не отличишь от сына. Один рост, осанка, походка, жесты, профиль. Они действительно очень похожи. Госпожа Нагорная постоянно щурится, если ты заметил. У нее плохое зрение.
Над морем зарождался шторм. В неподвижном воздухе стояли бледные облака, и вода приобрела серо-зеленый цвет.
– Будет буря! – крикнул во дворе Макс. – Надо укрыть бассейн, а то мусора накидает.
Под балконом пробежала горничная – снимать с веревок белье.
Астра смотрела на тихую потемневшую степь, на пастуха, который гнал по дороге коров, на затянутое белой дымкой небо. Где-то там, за этой предгрозовой пеленой тянулся невидимый Млечный Путь…