– Тебя куда подбросить? – спросила Лада, порадовавшись тому, что легкий хмель давно выветрился и она чувствует себя абсолютно трезвой.

– Я до метро пройдусь. Проветрюсь чуть. Заодно мышцы потренирую. А то совсем скоро атрофируются.

– Тогда до завтра.

– Пока! – Он помахал ей и зашагал было по тротуару в сторону метро, но приостановился. – Слушай, а не поговорить ли тебе с соседом? Может, письмо с угрозой ему адресовано и ты зря перепугалась.

– Ты третий, кто дал мне этот совет, включая Шарипова. Почему я сама до этого не додумалась, не пойму. Сегодня же зайду к Амону для разговора.

– К Амону?

– Его так зовут.

– Обалдеть! А фамилия его не Ра?

– Нет, Тутанхамонов.

– Серьезно?

– Вру, – рассмеялась Лада. И она разошлись, кивнув друг другу на прощание.

Забрав машину со стоянки перед конторой, Лада поехала домой. Дорога много времени не заняла – она очень удачно миновала гигантскую пробку. Въехав во двор, первым делом стала искать глазами джип «Тутанхамонова». Его нигде не было. И свет в его окнах не горел. Значит, он не дома. Можно позвонить, конечно, и поговорить по телефону, но хотелось с глазу на глаз.

Лада глянула на часы. Начало девятого. Что ж, если в ближайшие полтора часа Амон не вернется домой, она наберет его номер. В десять звонить малознакомому человеку неприлично.

Из машины Лада выходила без опаски. Было еще довольно светло, во дворе людно. На лавке сидели ее «любимые» соседки. Завидев Ладу, они подобрались. Но ключи от квартиры уже были у нее в руках, она у подъезда не задержалась, и сказать грымзы ничего не успели.

Лада поднялась по лестнице на площадку между первым и вторым этажом. Шагнула к своему почтовому ящику. С некоторой опаской его открыла. Но никаких писем с угрозами не было, только пестрая рекламная ерунда.

Квартира встретила ее ароматом весенних цветов. Недавно она купила новый ультразвуковой ароматизатор воздуха, и теперь дом всегда был наполнен приятными запахами. Разувшись и стянув с себя плащ, Лада прошла на кухню. Есть по-прежнему не хотелось. Да и пить не особенно. Она налила себе кефира, сделала пару глотков. Невкусно! Кисло и даже чуточку горько. Посмотрела на этикетку, срок годности еще не истек, в чем же дело?

«В тебе, – тут же ответила самой себе Лада. – Тебе горько, вот и пища таковой кажется… Ты одинока и несчастна, правильно сказал Игорь. И сейчас, когда ты боишься, тебя некому поддержать. Родители не в счет. Они бы сделали это, но ты не будешь заставлять их беспокоиться. Тебе нужен мужчина, родной, надежный. Пусть не каменная стена. Ты сама сильная, в броне, ты устоишь. Для этого нужно лишь подставить тебе плечо…»

Лада всхлипнула. Нет, только не это! Она давным-давно отучилась жалеть себя! А главное, лить при этом слезы. Облегчения они все равно не приносят, зато лицо обезображивают. Даже поплакав на ночь, утром Лада отек с лица никакими примочками снять не могла.

Чтоб не разнюниться, она выпила таблетку успокоительного и умылась ледяной водой. После поела через силу. И, налив себе фужер вина, отправилась на диван, чтоб обзвонить своих кобельков. Первый, кто сейчас изъявит желание скрасить ее холостяцкий вечерок, будет приглашен в гости.

Глава 7

Ольга сидела за столом, смотрела в тарелку, на которой лежала аппетитная отбивная под сырным соусом, и не могла заставить себя съесть хотя бы кусочек. Ее подташнивало.

– Ольга Алексеевна, давайте выпьем? – услышала она визгливый женский голос. Завуч по воспитательной части Соломея Георгиевна! Только она так разговаривает. А если кричит, то переходит на ультразвук. – За именинника!

– Нет, спасибо, – сухо ответила ей Ольга. Ближайшую коллегу (она тоже занимала должность заместителя директора по учебной части) она не жаловала. Как считала Соломея, потому что видела в ней главную конкурентку.

– Я даже не сомневалась, что вы откажетесь, – хохотнула та. – Все из себя святошу корчите. Зачем только? Всем понятно, что вы… хммм… – Она прыснула в ладошку. – Та еще штучка!

Ольга Алексеевна всем корпусом развернулась к Соломее. Толстая белокожая женщина, втиснувшаяся в платье на два размера меньше и нарумянившаяся в стиле Марфушеньки-душеньки из сказки «Морозко», вызывала у нее легкое презрение. Ольга смерила ее взглядом, затем закатила глаза и отвернулась.

Получилось красноречиво!

– О да, это мы умеем, – скривила губы Соломея. Помада на них размазалась и кое-где стерлась. – Убивать взглядом!

– Странно, почему вы еще живы, – пробормотала Ольга, взяв в руки нож и вилку. Все же надо попробовать мясо.

– Я все про вас знаю! – Соломея выставила палец и ткнула им в Олю. – Все!

– То есть я могу узнать у вас, каков уровень сахара в моей крови? Скажите, пожалуйста, а то очень не хочется идти к врачу…

– Ха-ха! – Соломея плюхнулась рядом. – Так что, выпьем?

– Нет, спасибо.

– Святошу из себя строим…

– Никого не строим. Просто абы с кем не пьем. – И, встав, Ольга проследовала к месту, где сидела преподавательница русского и литературы Вера Андреевна, суровая, но справедливая. Ее побаивались и уважали не только ученики, но и учителя. Она была чем-то похожа на Слепневу, но, в отличие от нее, умела расслабляться. Сейчас, к примеру, она пила водочку, закусывала ее селедкой, а когда дойдет до кондиции, запоет матерные частушки.

– Вера Андреевна, – обратилась к ней Ольга. – А не хряпнуть ли нам по рюмашке?

– «Покровские ворота»! Обращение Костика к Велюрову? Обожаю этот фильм. – Вера взяла чистую стопку и плеснула в нее водки. – За русскую классику, включая кинематографическую! – провозгласила она, подняв свою недопитую.

Оля чокнулась с ней и выпила водки. Впервые за долгие годы работы в школе она употребила спиртное. Но тому была причина…

И это, конечно же, не Соломея!

…Саша был прав. Не стоило ей ездить на кладбище.

Что-то нехорошее случилось, как он и прогнозировал!

Оля весьма удачно доехала. Выйдя из метро, сразу села в автобус и за десять минут добралась до погоста. У ворот купила цветы – ими бабушки торговали. Кто живыми, кто искусственными. Оля приобрела десять штук живых гвоздик алого цвета. Ларион их любил. Для Славы у нее были конфеты. Фундук в шоколаде. Будучи малышом, он называл их «козьи каки» и не желал есть, потому что это драже напоминало ему помет парнокопытных, его он видел в больших количествах, когда проводил лето у прабабушки в деревне. Осмелился попробовать драже только лет в восемь, а после, что называется, подсел. Оля даже на Новый год ему лично сладкий подарок собирала – набивала красивую коробку «каками», разбавляя их несколькими дорогими конфетами в красивых обертках.

Сын и муж были похоронены рядом. Между могилами стояли стол и лавочка. Ее заказали и врыли ребята – Амон, Валера, Костя и Боря. Первое время они часто навещали Славу и выпивали символически, сидя за столиком, чтоб его помянуть. Но со временем перестали. Ольга не обижалась на них. У всех своя жизнь. Свои заботы. Своя боль…