– Не путайся под ногами, Элли! – прикрикнул Егор.
– Где? Где рана? Ты весь в крови…
– Да не моя это, – отмахнулся он. – Дубцова!
Только тут Эллина увидела, что тяжелораненый офицер (в него попали аж три пули: в предплечье, живот и ногу) не кто иной, как Михаил. Он был очень плох, метался в бреду и, кажется, бормотал ее имя. Егор взвалил его на носилки и на пару с водителем грузовика потащил их в госпиталь. Эллина бежала за ними следом и нет-нет да и касалась спины Малыша, чтоб убедиться, что он действительно невредим.
Дубцова уложили на свободную койку, поручив заботам одной из медсестер. После этого Егор взял Эллину за руку и вывел на улицу.
– Я приехал попрощаться, – сказал он, заключив ее лицо в ладони и приблизив к своему. – Мы передислоцируемся прямо сейчас… Теперь не знаю, когда увидимся. Наверное, только после победы…
– А когда она будет, Малыш, победа эта?
– Скоро, милая, скоро! – Он нежно поцеловал ее в полураскрытые губы. – Ты побереги себя. И больше не лезь под пули, ладно?
– Его-ор! – послышался из кабины грузовика окрик водителя. – Поехали!
– Ну, все, моя девочка! – Малыш торопливо чмокнул Эллину в губы, в нос, в оба глаза и снова в губы. – Я напишу тебе прямо сегодня! – И он, широко улыбнувшись на прощание, бросился к ревущему грузовику.
– Я буду ждать! – всхлипнула она ему вдогонку.
– Ты там Мишку не бросай! – крикнул Егор уже из кабины. – Побудь с ним, глядишь, он быстрее поправится! – И грузовик, буксанув на раскисшем снегу, помчался прочь от госпиталя.
Эллина смотрела ему вслед и плакала. Но не горько, как раньше, а умиротворенно. Теперь она верила в то, что Егор заговоренный, и знала: он останется невредимым и, как прочил Дубцов, дойдет до самого Берлина.
Когда грузовик скрылся из виду, Эллина вытерла слезы и заспешила в здание. Ей нужно было собраться и поскорее трогаться в обратный путь. Егор обещал написать ей прямо сегодня, поэтому ей необходимо было попасть в Москву так же быстро, как работает полевая почта.
Проходя мимо койки, на которой лежал Дубцов, Графиня вновь услышала свое имя, повторяемое Михаилом в бреду, но не остановилась, а, напротив – пошла быстрее. Она не собиралась выполнять просьбу Егора, более того, ей хотелось больше никогда Дубцова не видеть. «Надеюсь, и не увижу, – подумала она, покидая госпиталь. – Где мы еще можем пересечься?»
Тогда она не знала, что пересекаться с Михаилом ей придется всю жизнь, и забыла о его существовании почти на четыре года, но в 1945-м он напомнил о себе…
Война кончилась! Фронтовики возвращались домой.
Малыш явился в день, когда Эллина его совсем не ждала. Лежала больная в кровати, с распухшим носом и воспаленными глазами. Чихала, сморкалась и глухо покашливала. Самой себе она в таком виде казалась отвратительной и жалкой, поэтому старалась не показываться на глаза даже соседям.
В дверь постучали. Высморкавшись в огромный платок, Эллина сипло крикнула:
– Ну, кто там еще?
Ей не ответили, постучали еще раз. Выругавшись сквозь зубы, Эллина поднялась с кровати. Запахнув теплый байковый халат, шагнула к двери, отперла и только открыла рот, чтобы отчитать незваного гостя, как была заключена в крепкие объятия Егора.
– Малыш? – ахнула Эллина и с визгом повисла на нем. – Вернулся!
– Ну, а куда б я делся? – усмехнулся он и, ласково потрепав ее кудряшки, протянул: – Соскучи-ился….
– Ой, а я-то как… – Тут до нее дошло, в каком виде она предстала перед любимым, и, ойкнув, Эллина отбежала за ширму. – Ты проходи, а я в порядок себя приведу…
– Я не один, Эль. С товарищем. Не хотел его брать, да он прилип как банный лист… – Он вытянул шею, чтобы заглянуть за ширму и посмотреть, как Эллина переодевается. – Но ты не думай, он не надолго. С тобой поздоровается, и мы его выгоним!
– Ну что ж… И товарища зови!
– Миша, заходи!
Услышав это имя, Графиня нахмурилась и посмотрела на дверь.
– Здравствуйте, Эллина, – поприветствовал ее Дубцов. На нем был парадный мундир, на груди медали, в руках букет тюльпанов. – Это вам! – Он протянул ей цветы.
– Добрый вечер, – учтиво поздоровалась с ним Графиня. – Егор, поставь цветы, пожалуйста. – Она указала ему на фарфоровую вазу, а когда тюльпаны оказались в ней, вышла из-за ширмы в брючном костюме. – Хотите чаю?
Михаил согласно кивнул, но Егор погрозил ему пальцем.
– Нет, дорогой, никаких чаев. Я не виделся с любимой женщиной несколько лет и хочу поскорее остаться с ней наедине… – Он шутливо ткнул его кулаком в плечо. – Так что проваливай! Ты поздоровался с ней, цветы подарил, можешь считать программу выполненной…
Дубцов с надеждой посмотрел на Эллину, но она стояла с непроницаемым лицом. Пришлось Михаилу ретироваться. Перед тем как уйти, он попросил:
– Можно я вас сфотографирую? – И вынул из портфеля фотоаппарат.
– Нет, нет и нет, – запротестовала она. – Я болею и ужасно выгляжу…
– Вы прелестны…
– Давайте лучше я вас. Садитесь вот сюда! – Она указала на два стульчика, стоявшие с двух сторон туалетного столика. – А меня как-нибудь в другой раз…
Мужчины послушно заняли свои места, Эллина их сфотографировала. После этого Дубцов ушел, но не прошло и двух дней, как он вернулся. Опять при параде и при цветах.
– Снова вы? – не смогла сдержать недовольства Эллина.
– Могу я войти?
– Ну, раз пришли… – Она сделала приглашающий жест рукой.
Михаил вошел, сел. Но тут же вскочил и, сунув Эллине цветы, выпалил:
– Я к вам с предложением.
– С каким?
– Руки и сердца!
Графиня сначала не поверила своим ушам, а когда поняла, что Михаил говорит серьезно, рассмеялась. Такая реакция Дубцова, естественно, расстроила, но он не пошел на попятный, а заговорил:
– Со мной вам будет хорошо и спокойно. Я надежный. И многого добьюсь… – Михаил посмотрел на Графиню с такой страстью, что она физически почувствовала его желание. И это ей было неприятно. – Но главное, я буду любить только вас… И никогда вам не изменю.
– Это такой подвиг, не изменять?
– Не знаю… Наверное. – Он сделал паузу. – Для Егора, по крайней мере…
– Я отвечаю вам отказом, Михаил, до свидания!
– Вы знаете, что Егор не был образцом верности?
– Уходите!
– У Егора случались романы. Он сам мне рассказывал. С одной немкой он жил две недели, и она хотела, чтоб он остался…
Эллина прошла к двери и распахнула ее.
– Я не сомневаюсь, что он вас любит, – не унимался Михаил. – Но это не мешает ему увлекаться другими… Неужели вам все равно, с кем он спит?