– Вот и прелестно! Тогда я с вашего позволения… – и она поспешно поднялась из-за стола, и так же сердито добавила: – Что велеть Змицеру?
– Да ровным счетом ничего! – благодушно ответил сержант. – Пускай не беспокоится. У нас тут, знаете, и так вон и огонь горит, да и шинели есть, у каждого. Так что…
– Нет-нет-нет! – перебила Мадам. – Здесь не война. Здесь мирный дом! – и, обратившись к Змицеру, отдала ему какие-то приказания.
Змицер согласно закивал и, вслед за Мадам, встал и вышел из каминной. Чико, немного подождав, тихо сказал:
– И всё-таки нечисто всё это. Ох, как нечисто! Будут нам здесь еще жернова!
Сержант почел за лучшее молчать. А Чико, тот налил себе вина, выпил залпом и тоже молчал.
Явился Змицер, с ним один из молодцов, принесли две подушки, две шубы, охапку овчин, постелили на лавах – стелили усердно и долго, – и наконец ушли. Когда затихли их шаги, сержант вполголоса сказал:
– Отбой. Ложись.
– А вы, сержант?
– А мне пока не спится.
– Так и мне тоже, – сказал Чико.
– Выпей еще, – сказал сержант.
– Нет, – сказал Чико. – Это не поможет. Она ведь всё знает, сержант!
– Ты опять, что ли, про Белую Даму? – рассердился сержант.
– Нет, теперь я уже про Черного Кавалера, – грустно пошутил Чико. – Точнее, про господина Скутерини, вот про кого.
Сержант с удивлением посмотрел на Чико, после спросил:
– Так ты что, действительно был у него в резидентах? Но ты же местных наречий не знаешь! И карту, небось, читать не умеешь.
– Зато я хорошо умею считать деньги, – сказал Чико. Но как-то уж очень невесело это у него получилось! Потом он, помолчав, добавил: – Нет, с этим господином мы очень скоро не поладили. Не понравились мне его грязные делишки! Да и, что тоже немаловажно, сразу было ясно, что он очень плохо кончит да еще потянет за собой всех остальных! Вот я и соскочил, сержант. И этим очень горжусь!
– А полоцкий пожар? – строго спросил сержант. – Как с ним?
– Что полоцкий?
– А то! Что ты делал там в пешем строю? Возле бараков!
– Как «что», сержант?! – сердито удивился Чико. – Бараки на то и бараки, что в них обычно находятся разные ценные вещи. Они и тогда там находились. И вдруг мы с приятелем с ужасом узнаём, что всё это сейчас будет брошено! Вот мы и подумали, что не пропадать же добру.
– И тут загорелись бараки, да? И ты увидел? Кого?
Но Чико молчал. Смотрел по сторонам. После сказал:
– А, может, я тогда ошибся, господин сержант? Может, это какой-нибудь болван приказал поджечь бараки, чтобы они не достались ни русским… ни мне с приятелем? А? Как вы думаете?
– Никак! Вот как! – очень сердито ответил сержант. – Иди спать! Завтра очень рано подниму! Завтра только рассветет – и сразу уезжаем!
Чико пожал плечами, не стал спорить. Пошел к себе в угол, там быстро устроился и лег. И почти сразу же заснул. Еще бы – столько выпить! Ну а сержант, еще немного подождав, поднялся, обошел вдоль стен и погасил все свечи, подбросил дров в огонь и опять сел к столу. Спать совершенно не хотелось. И вообще ничего не хотелось – особенно думать.
Но ведь думалось! О том, что вот, похоже, всё и кончилось. Ведь этот дом, конечно же, ее. Хороший дом, ухоженный. И это даже не господский дом, а только еще так, охотничий домик, лесная сторожка. Господский дом, тот, можно смело полагать, будет куда побольше и куда побогаче. А говорила, что бедны! Хотя у каждого свое понятие о бедности, очень сердито подумал сержант. У них, наверное, после того, как ее отец принял весьма деятельное участие в последнем здешнем выступлении против царя, отобрали в казну пять или даже десять деревень, осталось только семь, вот они и считают – совсем обнищали! А всё, что было у него, хранилось в чемодане на Мари. Мари сожрали, чемодан разграбили. И что теперь у него осталось в наличии? Часы – хорошие, швейцарские, потом двенадцать франков в портмоне, сам портмоне еще на два, даже на три франка потянет. И, что ли, это всё? Да, получается, что всё, потому что мундир казенный и шинель казенная, а бритва и мыло в счет. Вот так-то! И сержант поморщился. Семнадцать лет тому назад, когда он уходил служить, он думал совсем о другом! Ну да тогда он был молод и глуп.
А вот теперь он, умный, возвращается! Завтра они проснутся и сядут к столу, и за столом всё и решится. Мадам вот так… Да, как всегда, вот так улыбнется, скажет, что вот мы и приехали, она, мол, уже дома, и что желает им счастливой дороги, гостеприимных ночлегов… Ну, и так далее. И это хорошо! А он будет сдержан и крайне немногословен. Но, тем не менее, он обязательно попросит извинения за всё, что было не совсем, как ей того хотелось бы, но, сами понимаете, зима и бездорожье, так что чем мог… И ничего, тут же гневно подумал, не брать – ни в коем случае – ни денег, ни подарков! От Буцефала тоже отказаться! Сказать: «Ну вы же понимаете, Мадам, и я же понимаю, что Гринка…»
Да, точно: Гринка! И сержант нахмурился. Мадам, подумал он, конечно, русская шпионка, не зря Чико и раньше рассказывал, и теперь не зря вилял, нет дыма без огня…
А брат ее убит! Да и пусть даже – и конечно же, пусть! – и пусть даже и не случилось бы этого несчастья, но, скажите на милость, отчего это они, местные жители, должны испытывать к, скажем так, приезжим какие-то симпатии? Что эти приезжие для них хорошего…
А вот дальше он додумать не успел, потому что за окном вдруг раздался истошный собачий лай! Сержант вскочил, прислушался…
Но лай уже затих. Зато стали слышны голоса. Сержант еще сильней прислушался… А вот копыта. Опять голоса. А вот…
Сомнений больше не было – это там кто-то приехал, подумал сержант. И приехал один. Ему что-то говорят и он им отвечает. И, судя по разговору, все его здесь хорошо знают. Но его не ждали, и он теперь сердится. Вот его лошадь приняли. Вот ее размундштучили, ослабили подпругу и ведут по двору. Лошадь храпит – значит, этот человек очень спешил. И этот человек военный, потому что вот бренчит его амуниция. А вот он ножны придержал, но неудачно. Гм, любопытно, даже очень, подумал сержант, это, скорей всего, кто-нибудь из местного русского начальства – приехал проверить, как здесь теперь. Нет, тут же подумал сержант, начальство по ночам не ездит, тем более по одному. А здесь точно один! И всем здесь хорошо известный. Так что, скорей всего, это, подумал сержант и нахмурился…
Но об этом даже думать не хотелось! Сержант просто встал от стола и оглянулся. Чико крепко спал и ничего не слышал. И за дверью, у Мадам, тоже было совершенно тихо. И вот что еще, радостно отметил для себя сержант: чтобы пройти к Мадам, сперва нужно обязательно зайти в каминную. Что ж, пусть зайдет – так подумал сержант!
И вот он, этот незнакомец, поднимается по лестнице – и ловко поднимается, привычно! А вот и голос Змицера. Они крепко заспорили! И пусть пока что спорят, разбираются. А сержант пока прошел к стене, где на лаве были его вещи, и начал готовиться к встрече. И вот уже и сабля была у него на боку, и одернут мундир, и бандальера для удобства сдвинута, оставалось только подойти и, на всякий случай, глянуть еще в зеркало.