— Нет-нет, вступление еще не состоялось, но… Тем не менее доктор является объектом нашей заинтересованности!
Во взгляде Шармы Полещук заметил неподдельный интерес и решил блефовать до конца.
— Не знаю, что он там наделал в Европе и в двух Америках сразу, но у КГБ к нему отдельный счет… Поэтому я и пришел, чтобы просить вас о помощи… Повторяю, на лавры человека, который опустит шлагбаум перед этим аферистом, я не претендую! Вы же знаете, господин полковник, специфику нашей работы… Оркестр, цветы, аплодисменты и слава — это все не для людей моей профессии…
— И что же у вас есть на Гольдмана? — решил поторговаться непалец.
— Дорогой Лакшман, давайте поступим так, — почти ласково произнес Полещук, — я ознакомлюсь с делом и скажу вам, чего в нем не хватает… Впрочем, заранее могу сказать, что там не хватает сведений о непальских соучастниках доктора…
— Это для меня сюрприз! — вскричал Шарма. — Неужели Гольдман сумел вовлечь в свои дела непальцев?!
— Нет-нет! Я не совсем точно выразился… Я имел в виду иностранцев, которые в настоящее время находятся в Непале… Полагаю, сведения о них как раз и явятся вашим вкладом в общую разработку преступника, скрывающегося под личиной добропорядочного гражданина самой гуманной профессии. Тем самым вкладом, который вы собирались сделать, не так ли, господин Шарма?
— Кто они, эти иностранцы? — настаивал полковник.
Пропустив вопрос мимо ушей, Полещук неторопливо наполнил стакан и подал его непальцу.
— Уверенно могу сказать, что их анкетные данные отсутствуют в вашем досье… Но сначала я должен ознакомиться с материалами на Гольдмана… После этого мы сможем обсудить план совместных действий, если вы не будете возражать… Подчеркиваю, меня интересует не столько доктор, сколько его связи…
Полещук протянул руку к папке.
— Леон, прошу вас, только побыстрее и… конечно же, здесь, не покидая моего кабинета…
— Никаких проблем, господин полковник! — по-военному четко произнес Полещук и, взяв дело, привычно направился в комнату отдыха, которую от кабинета отделяла массивная дубовая дверь.
О том, что с материалов на иностранцев советские разведчики делают фотокопии, Шарма, возможно, и догадывался, но разговоров на эту тему никогда не заводил. Полещука это вполне устраивало, и игра «ты не спрашиваешь — я не объясняю» продолжалась со дня их первой встречи.
Более того, чтобы не давать повода агенту заподозрить, что его кабинет превращен советской разведкой в фотоателье, разведчик всегда находился в комнате отдыха до тех пор, пока хозяин сам не напоминал, что время их рабочей встречи истекло.
В этот раз все происходило по расписанному сценарию, но с одной поправкой. Отсняв две пленки, Полещук не удержался и стал выборочно знакомиться с материалами досье. Да и кто удержался бы, окажись на его месте?! Ведь он уже успел приучить себя к мысли, что доктор — его кандидат на вербовку, и вот тебе раз — Гольдмана разыскивает Интерпол!
Во-первых, это спутало его карты, а во-вторых, надо быть полным идиотом, чтобы надеяться получить у Центра санкцию на вербовку афериста, находящегося в международном розыске.
Полистав досье и выкурив еще несколько сигарет, Полещук, не дожидаясь напоминания Шармы, сам покинул комнату отдыха.
Непалец, прикончив литровую бутылку «Посольской», мирно посапывал в кресле.
«Приплыли! Гольдман сорвался с крючка, Чанг выпал в осадок… — по губам Полещука скользнула саркастическая улыбка. — Если уж мне так не везет с этими двумя, с явным и предполагаемым агентами, с кем-то ведь должно повезти! Правильно, в моей обойме остается еще один боевой патрон — Фогель…
Вернусь в посольство и сразу же отправлю запрос в Центр. Спинным мозгом чувствую, что немец — не просто консул, а та самая темная лошадка, которая вывезет меня на большую дорогу… А пока из Москвы придет ответ, надо с помощью Чанга добыть максимум информации о характере взаимоотношений двух арийцев. Эго, в конце концов, пригодится не только мне, но и непальцу… А что? Вдруг он действительно с моей помощью станет заместителем министра внутренних дел Непала! Тогда орден светит не только ему…
Н-да… Хороший он парень, этот Лакшман. И не просто источник информации, он — кладезь. Но с его страстью к «огненной воде» он не то что без ордена — без погон может остаться, да и меня под монастырь подведет… Так, пора заканчивать эти мудовые рыдания!»
Полещук разбудил Чанга, отдал досье, проследил, чтобы оно был о заперто в сейф, и, шутливо погрозив непальцу, пообещал вернуться через пару часов, чтобы согласовать план совместных мероприятий.
Через неделю пришел ответ из Центра. Чутье не подвело Полещука. Действительно, Курт Вольфганг Фогель имел отношение к Штази, но не как агент. Он был кадровым офицером, полковником внешней разведки Министерства государственной безопасности ГДР, и в Катманду возглавлял резидентуру, действовавшую с позиций посольства Германской Демократической Республики. Должность начальника консульского отдела являлась его официальным прикрытием.
В отношении доктора Бруно Гольдмана Центр сведениями не располагал.
«Значит, — пришел к выводу Полещук, — доктор не является объектом оперативной разработки Штази. Полковник держит австрийца на коротком поводке по двум причинам: либо он использует его как «дойную корову» для пополнения своего личного бюджета, либо намерен привлечь к негласному сотрудничеству в качестве агента..
Хотя одно другому не помеха, а выигрывать у своего секретного помощника, не важно, настоящий он или всего лишь предполагаемый, оператор просто обязан. Всегда и во всем. В том числе и за ломберным столом, чтобы утвердиться в его глазах и подчеркнуть, свое превосходство.
Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своем хозяине.
Стоит только однажды показать зависящему от тебя человеку свою слабость, даже если это будет карточный проигрыш, — все, пиши пропало. Сразу можно расставаться с агентом, потому что ведущее положение уже ничем не восстановить…
Странно другое — почему Гольдман, владея гипнозом, не использует его против консула, а позволяет ему постоянно себя обирать?! Почему он так благоговеет перед Фогелем? Неужели так сильна его любовь к этому старому змию?..
Впрочем, есть еще одно, чисто гипотетическое, объяснение его привязанности: компромат. Компрометирующие материалы, которыми полковник Фогель наверняка располагает в отношении Гольдмана!»
Смерть прячется в холодильнике
Первое, что поразило Полещука, когда они проникли с Шармой на виллу доктора, это стерильная чистота помещений и почти полное отсутствие мебели. Было такое впечатление, что это не жилое помещение, а многопрофильная мини-клиника.
В одной комнате стояло огромное гинекологическое кресло, за дверцами стеклянных шкафов устрашающе поблескивал специальный медицинский инструментарий. Вторая была приспособлена под зубоврачебный кабинет, на стенах которого к тому же висели таблицы для определения остроты зрения. Третья комната, очевидно, служила кабинетом для психоанализа и психотерапевтических процедур… Лишь в четвертой, самой большой комнате поисковики обнаружили признаки пребывания человека — посередине стояла огромная кровать-альков, застеленная белыми шелковыми простынями, на которых в артистическом беспорядке были разбросаны пышные подушки. Прямо напротив алькова была установлена на треножнике… кинокамера, а на прикроватной тумбочке разместился мощный кинопроектор, направленный на противоположную стену, во всю ширину которой висело белое полотно экрана.