На средней, самой объемной полке, стоял саквояж, похожий на тот, которыми в начале века пользовались врачи. Рядом аккуратными стопками были сложены обернутые в пластиковую упаковку какие-то коричневые брикеты. Много брикетов!
«Черт возьми! — мелькнула мысль у Полещука. — Что же является основной целью присутствия в холодильнике такого бдительного караула из двух кобр? Брикеты или саквояж?! Стоп! Брикеты похожи на те, в которые наркодельцы формуют готовый гашиш… Бог с ним, с гашишем, как добраться до саквояжа?!»
Тело Шармы, но не столько оно, сколько две гадины, лежащие на его груди, преграждало доступ к уже открытому холодильнику! До саквояжа-то и расстояния — всего лишь два шага ступить! Проклятье! Как бы отвлечь гадов? Ишь, какую боевую стойку приняли!»
Подсвечивая себе фонариком, Полещук осмотрелся.
«Ну, конечно же, я ведь в кладовке! Вот оно и спасение!» — вскричал от радости разведчик и схватил швабру, стоящую у входной двери.
В исступлении Полещук растоптал, измолотил обеих кобр в клочья. Сказалось и нервное напряжение, в котором он пребывал последние несколько минут, и известный из психологии момент фрустрации. Это когда становится вдруг недосягаемой цель, до которой рукой подать…
Стерев отпечатки своих пальцев с черенка швабры и дверных ручек, к которым прикасался, Полещук пару раз щелкнул фотоаппаратом — фото мертвого Чанга надо поместить для отчета в его личное дело секретного агента.
Наконец, зажав вожделенный саквояж под мышкой, опрометью бросился прочь от приносящей смерть виллы…
Когда он перебегал улицу, ему показалось, что из чернильной темноты ночи к ограде виллы скользнула какая-то тень и, бесшумно затворив за собой створки ворот, скрылась на территории виллы…
«Значит, Шарма выставлял контрнаблюдение, — на ходу сообразил Полещук — Хорошо бы, если это был мажордом — мне не придется звонить в полицию. Обнаружив труп своего хозяина, мажордом сразу забьет тревогу, поднимет на ноги всю полицию Непала.
Возникнет вопрос: «А что делал начальник департамента министерства внутренних дел, ответственный за контроль за иноподданными, на вилле австрийского доктора?
В холодильнике найдут брикеты с гашишем, затем полезут в сейф Шармы, где обнаружат досье на доктора-афериста, разыскиваемого Интерполом. Это-то и явится логическим объяснением присутствия начальника «непальского ОВИРа» на вилле Гольдмана…
Все! Круг замкнется — доктор будет задержан, туда ему и дорога, а я тем временем разберусь с бумагами, которые в саквояже…
В моем теперь уже, черт возьми, саквояже!!.
Так, это все, конечно, хорошо, но видел ли меня кто-нибудь сегодня вечером с Шармой? По-моему, нет. Это не в интересах моего агента. К сожалению, уже покойного, н-да…
Если что-то и видели случайные свидетели, то лишь номер машины Сэлли, хотя я и поставил ее в квартале от злополучной виллы…
А у Сэлли полное алиби — в американском посольстве сегодня прием по случаю дня рождения посла. Там сегодня такой праздник, виски и шампанское будут литься рекой…
Сэлли по этому поводу даже не стала садиться за руль… А я для нее, как обычно, на дежурстве… То есть то, что я взял ее машину, ей вряд ли в голову придет…
Так, теперь надо быстренько попасть в резидентуру, разобраться с бумагами и… дорогой Фогель, вы — у меня в кармане! А то, что в саквояже на вас, герр консул, компромата вагон и маленькая тележка, в этом я не сомневаюсь! Если же там еще и материалы, дополнительно компрометирующие Гольдмана, то тем лучше — переправим их в Центр…
Уж если Чангу не довелось орденок за задержание международного афериста отхватить, может, он мне обломится?!»
В течение двух минут Полещук не мог попасть в щель замка зажигания — одеревеневшие руки то тряслись, то вообще отказывались повиноваться.
Наконец разведчик, откинувшись на спинку сиденья, закрыв глаза, сделал несколько дыхательных упражнений, медленно просчитал до пятидесяти — и… мотор завелся с пол-оборота…
Ожидания Полещука были вознаграждены сполна — не докторский саквояж, а ящик Пандоры, как и сейф покойного Чанга.
Прежде всего разведчик наткнулся на лежащую сверху фотографию, на которой два господина в смокингах (один из них — Фогель!) играли в настольный теннис, а Гольдман лежал на столе в чем мать родила, изображая сетку!
Судя по всему, фотографию или недавно положили в саквояж, или ее часто рассматривали…
Остальное пространство портфеля занимали пакетики с героином, из чего можно было сделать вывод, что основным занятием Гольдмана в Катманду было все-таки не криминальное абортирование и врачевание состоятельных аборигенок, а переправка в Европу наркотиков.
Именно в Европу, потому что доктор скрупулезно вел бухгалтерию, неизменно указывая не только пункт назначения отправляемого героина, но и адрес получателя и обязательно сумму, полученную или причитающуюся.
«Стоп! — осенило Полещука. — Но ведь Гольдман может переправлять героин в Европу только с помощью консула… Да, скорее всего, так оно и есть.
Фогель по дипломатическому каналу переправлял зелье своим подельникам в МИД ГДР или Штази, а там уже оно, как жидкость по капиллярам, расходилось по всей Европе…
А деньги за переправку героина Гольдман вручал консулу под видом карточного проигрыша… И свидетели имелись: польский и чешский дипломаты… Все очень естественно! Проиграл — расплатись…
А вот и ведомость, сколько денег в течение последнего года Фогель получил от Гольдмана…
Стоп! А что это за пачка писем? Пожелтевшие… Лет им, по крайней мере, двадцать… А! Переписка между Гольдманом и Фогелем.
Надо же, адрес получателя — Фогеля — один и тот же: Берлин. А приходили они, бог мой! И из Амстердама, и из Монако, и из Парижа, и… Да ну их к черту, этих влюбленных «голубых»!.. Неужели может быть так крепка любовная связь между двумя гомосексуалами?!
Ладно, пусть Штази и Интерпол разбираются… Завтра прилетает из отпуска «резак», полковник Тимофеев, вот я его и огорошу…
Жаль, конечно, Чанга, но, с другой стороны, на войне как на войне… Если не в результате закулисных интриг коллег, товарищей по оружию, падешь, то станешь добычей ползучих гадов! В буквальном смысле слова, н-да…»
Через полгода в непальскую резидентуру пришла депеша из Центра.
За проявленную инициативу в работе и чекистскую бдительность капитану Полещуку приказом Председателя КГБ СССР было досрочно присвоено звание майора.
А в качестве пилюли, которая, по замыслу Секретариата КГБ, должна была подсластить разочарование разведчика, — ведь он надеялся на получение какого-нибудь орденка, очень подробно описывалось то, какой экзекуции был подвергнут полковник Фогель.
Оказывается, после проведенных дознания и следствия полковник Курт Вольфганг Фогель был подвергнут офицерскому суду чести со смертельным приговором.