Когда она снова открывает глаза, отец Карцо исчез, и в трапезной горит тусклый свет. В ледяном воздухе сильно пахнет воском и маслом для ламп. Мария с трудом подавляет крик изумления: она видит за столами затворниц. Она слышит, как их башмаки шаркают по полу, видит, как их руки подносят похлебку ко ртам и как эти рты с шумом втягивают пищу.

Мария переводит взгляд на кресло. В нем сидит монахиня, возраст которой невозможно определить. Эта женщина закрыла глаза и, кажется, спит. Рядом с помостом назначенная монахиня, запинаясь, читает какое-то послание. Одна из затворниц, несомненно, встревожена близким соседством своих сестер, и у нее вырывается что-то вроде звериного ворчанья. Другие полные рты откликаются на этот звук целым хором хихиканий и смешков. Так смеются сумасшедшие, которых даже удары хлыста не могут заставить замолчать. Монахини визжат, хрюкают и урчат под взглядом Марии. И тут кровь застывает у нее в жилах: с башни доносится звон колоколов, означающий тревогу. Она вздрагивает так, что едва не подскакивает на месте. Дверь трапезной только что распахнулась. На пороге стоит еще одна неожиданно явившаяся сюда затворница. Монахини за столами роняют ложки и поворачиваются к своей настоятельнице, которая только что открыла глаза. Паркс понимает, что видит ночь, когда на монастырь напали Воры Душ, — 14 января 1348 года, сразу после первой вечерней службы.

Она закрывает лицо руками, чтобы не видеть, как затворницы с воплями убегают из трапезной. Все это множество тел и запахов касается ее, проносясь мимо. И тут она застывает от страха: чья-то рука сжала ее плечо.

133

Валентина направляет свой фонарь на письменный стол монсеньора Баллестры. Под бумагами мигает красный огонек. Она сдвигает в сторону стопу бумаг и обнаруживает автоответчик. На его экране отмечены два сообщения. Первое поступило в 1:02, второе в 5:30 — тот самый звонок в архив. Валентину охватывает рабочий азарт. Баллестра, поднятый с постели среди ночи, должно быть, ответил не сразу, и автоответчик успел включиться. Остается узнать, почему он зарегистрировал также исходящий звонок в 5:30. Это, несомненно, ошибка пользователя. Если только старик архивист не имел привычки записывать все свои телефонные разговоры. Например, чтобы прослушивать их заново. Или он мог сохранить разговор в памяти ответчика, чтобы потом записать на бумаге, где и когда встречается с кем-то. А может быть, он опасался чего-то?

Валентина включает телефон и набирает номер центрального комиссариата. На другом конце какой-то служащий отвечает:

— Алло?

Валентина улыбается: она услышала, как автоответчик автоматически включился, чтобы записать разговор.

— Говорит комиссар Грациано. Есть ли для меня сообщения?

— Нет. Но дивизионный комиссар Пацци просит вас срочно позвонить ему.

Валентина прерывает связь. Теперь на экране автоответчика отмечены три записанных разговора. Она стирает свой и нажимает на кнопку «чтение», чтобы прослушать запись от 1:30 — разговор с тем, кто звонил из Денвера. Несколько гудков. Потом из аппарата начинает металлически звучать голос архивиста.

Валентина слушает этот разговор до того момента, когда голос Карцо потонул в треске помех. Потом она закрывает глаза и какое-то время сидит неподвижно, прислушиваясь к биению своего сердца. Если то, что она сейчас услышала, не плод ее воображения, она имеет дело не с простым уголовным преступлением, а с хорошо спланированным заговором внутри Ватикана. Это короткий путь к должности дивизионного комиссара — или в морг.

Молодая женщина смотрит на факс. Архивист мог не знать, что современные факсы сохраняют в памяти последние принятые сообщения; если не знал, то ей повезло.

Валентина нажимает на кнопку повторной печати. Принтер выплевывает новый лист. Она берет его из лотка. Получилось! Семь цитат из семи книг, которые надо сдвинуть с места в зале архива. Она кладет лист в карман и нажимает другую кнопку, чтобы прослушать автоматическую запись исходящего звонка от 5:30. Включается автоответчик.

Телефон звонит в пустоте, и между гудками слышно чье-то дыхание. На секунду у Валентины возникает надежда, что голос, который она услышит, окажется голосом Баллестры. Но потом она вспоминает, как труп зарезанного архивиста лежал в соборе под вспышками фотоаппаратов. Последний гудок, и кто-то произносит:

— Архив Ватикана. Я вас слушаю.

Валентина едва не подпрыгивает на месте. Тот же сильный швейцарский акцент, тот же голос, который ответил ей, когда она нажала кнопку «повтор» на телефоне. Голос незнакомца с записи от 5:30 отвечает:

— Дело сделано.

Тишина.

— Кто у аппарата?

— Я.

— Вы?

— Да.

— Откуда вы мне звоните?

— Из его комнаты.

— Вы с ума сошли? Немедленно кончайте разговор и уничтожьте все следы того, что вы там были. Вы нашли список цитат?

— Ищу.

— Найдите его, черт возьми, и убирайтесь оттуда, пока вас не заметили.

Щелчок: человек из архива положил трубку.

Валентина чувствует пьянящий, головокружительный восторг; она наслаждается этим чувством, как дорогим вином. Баллестра попал в западню, но до этого успел обнаружить что-то, и это стало для него смертным приговором! Остается узнать, что он обнаружил. А чтобы это сделать, ей нужно пробраться в архив Ватикана.

134

— Проснитесь, Мария!

Паркс открывает глаза и видит наклонившееся над ней лицо отца Карцо.

— Больше не закрывайте глаза, пока я не дам вам команду это сделать.

— Почему?

— Потому что именно в этом зале затворниц запытали до смерти в ту ночь. Это место опасно для тех, кто может вернуть их к жизни.

— Это было похоже на сон.

— Но это был не сон.

— Простите, я вас не поняла.

— Мария, очень важно, чтобы вы поняли, какой смертельной опасности подвергаете себя во время своих трансов. Из-за своего дара вы совмещаетесь с другим человеком не только мыслями, вы сливаетесь с ним вся целиком. В любой момент вы можете быть заперты в своих видениях или получить жестокий удар.

Паркс вспоминает об ужасной боли, которую чувствует каждый раз во время расследования, переживая пытки, которые вынесли жертвы серийных убийц. Отец Карцо прав: в своих видениях она не просто наблюдатель, она их часть.

Карцо подводит ее к помосту и усаживает в кресло. Изъеденный червями деревянный каркас скрипит под тяжестью ее тела. Отец Карцо открывает маленький мешочек, достает оттуда шприц и наполняет его прозрачной жидкостью.

— Что это?

Священник затягивает жгут вокруг ее руки и нажимает на поршень шприца, чтобы выдавить пузырьки воздуха.

— Это шаманское средство, — отвечает он. — Оно расслабляет мускулатуру. Колдуны из племени яномани пользуются им, когда вступают в контакт с лесными духами. Оно поможет вам расслабиться и ограничить возможное влияние ваших видений на ваш ум.