Генералы слушали молча.
— Итак, товарищи, — секретарь был генералом старой закваски и не привык к новомодному обращению «господа», — мы с вами должны проанализировать ситуацию, наметить план действий и к двенадцати часам доложить президенту. — Он вскинул руку, привычным жестом сдвинув рукав дорогого пиджака. — У нас осталось полтора часа. — Секретарь обратился к полковнику, скромно сидящему на слегка отодвинутом от стола стуле: — Прошу вас, полковник. Проинформируйте нас о том, что именно было похищено.
Полковник суетливо вскочил, откашлялся и раскрыл папку. Видно было, что ему очень не по себе как от присутствия столь высокопоставленных лиц, так и от той ситуации, в которой они оказались.
— Изделие 7Б12. Масса в собранном виде — ноль целых пятьдесят пять сотых тонны. Мощность — пятнадцать килотонн. Имеет два взрывателя — электронный и механический, ударного типа. Электронный — основной, до введения кода полностью блокирует любые попытки…
— Бросьте, — оборвал его секретарь Совета Безопасности, — о том, что он полностью блокирует, будете вешать лапшу на уши журналистам. Все эти устройства изначально разрабатывались в основном для предотвращения самопроизвольного или несанкционированного подрыва боеприпасов. Это вам не сейфовый замок. Да и сейфы, как вы знаете, специалисты вскрывают без особого труда. При наличии времени. А раз боеприпасы УЖЕ у них, значит, времени для работы специалистов у них тоже предостаточно, — он зло дернул щекой, — если не произойдет чуда. Ладно, продолжайте.
Полковник перевел дух и принялся читать дальше:
— Изделие может использоваться для оснащения носителей типа «Квартет», «Букет» и «Кострома»… — он сделал паузу, переворачивая лист, — носителя типа «Квартет» оперативно-тактического назначения. Дальность пуска — до восьмисот пятидесяти километров, база — специальный четырехосный автомобиль повышенной проходимости «МАЗ»…
— Достаточно, — раздраженно прервал его секретарь, — характеристики носителей будете докладывать, когда они их угонят. — Он повернулся к начальнику управления военных перевозок: — Как вообще боеголовки оказались в этом богом забытом месте?
Генерал бросил взгляд в сторону начальника Главного управления вооружения, собираясь сказать, что это не его проблема, он лишь предоставил вагоны для перевозки, а маршрут и место назначения ему спускают со стороны. Но потом решил, что перечить обойдется себе дороже. Тем более что нужной информацией он обладал.
— Ну, это из последней партии, товарищ генерал. Той, что летом вывезли из Приднестровья. Тогда как раз шахтеры на рельсы сели, и, чтобы не держать спецвагоны с ТАКИМ грузом где-то на полустанке, их и завернули… И вообще, насколько я знаю, объект был в перечне разрешенных для хранения ядерных боеприпасов.
Все глаза устремились на начальника внутренних войск.
— Объект был внесен в перечень в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, — фыркнул он, — в то время там сидела целая дивизия НКВД, а не полк общей численностью меньше батальона советского времени.
— Так почему он ДО СИХ пор оставался в этом перечне? — сорвался секретарь, но тут же взял себя в руки: — Ладно, извините. Об этом уже поздно говорить.
Тут не выдержал начальник Главного управления вооружения, чья подпись на разрешении о переадресовке спецгруза не давала ему покоя:
— Но там же должны быть какие-то системы охраны?
— Все системы охраны выходили уже по два-три гарантийных срока, — сварливо отозвался начальник внутренних войск, — а нам, в отличие от вас, никаких денег на продление срока гарантии не выделяют. Даже то отключение электроэнергии для полка было седьмым за последний год. Так что тревогу подняли, только когда «пищевоз» задержался на три часа и по дороге в караул выслали дежурную машину, думая, что они застряли.
— Но ведь они должны были докладывать?
— Чем? Флажками? Телефонной станции и стационарным рациям тоже нужно электричество, а переносные до дежурной части не добивают.
— А резервное питание?
Генерал вздохнул:
— Оба дизель-генератора вышли из строя еще полгода назад. Но если бы даже они были исправны, все равно в емкостях не было ни капли солярки. Последнюю сожгли еще прошлой зимой, когда отключения электричества только начались.
Секретарь недовольно насупился:
— Ладно, прекратите причитать. Вся проблема в том, что если эти люди спланировали операцию по похищению боеголовок, то, значит, они, несомненно, разработали и пути их доставки в нужное им место. Мои аналитики считают, что, исходя из максимального запаса времени, на который они могли рассчитывать, таких мест может быть только три: Афганистан, Таджикистан и, что менее вероятно, Северная Корея. — Он тяжело вздохнул и продолжил: — Вся проблема в том, что мы, из-за вопиющего бардака и преступной безответственности, предоставили им чуть ли не в два раза больше времени. Так что не исключена вероятность, что боеголовки не только уже находятся за пределами страны, но и похитители успели провести мероприятия по маскировке. А потому и спутниковый поиск проводить уже поздно. — Он сердито помолчал. — Как бы там ни было, мы будем отрабатывать ВСЕ возможные варианты. — Секретарь обвел присутствующих тяжелым взглядом, от которого все невольно подобрались, и закончил: — Я хочу возможно более быстро получить от вас ответы на следующие вопросы. Во-первых…
Спустя два с половиной часа, сразу после доклада президенту, секретарь Совета Безопасности по поручению президента отбыл на аэродром для вылета в Красноярский край. Уже подойдя к трапу самолета, он обернулся к провожавшему его директору ФСБ и, притянув его за воротник, произнес срывающимся голосом:
— Борис, делай что хочешь, обращайся хоть к черту, хоть к джинну, но найди эти боеголовки.
Тот молча кивнул.
Самолет пробежал по взлетной полосе и оторвался от земли. Директор ФСБ проводил его долгим взглядом, сел в машину и некоторое время молчал, уставя глаза в одну точку. Наконец водитель робко спросил:
— На Лубянку, Борис Викторович?
Директор ФСБ встрепенулся и, отрешенно глянув на водителя, отрицательно покачал головой:
— Нет, Павел, давай-ка выруливай на окружную и жми на север, по Ленинградскому. Пожалуй, мне надо повидать одного знакомого.
Иван выбрался из леса и остановился на опушке. Солнце светило ярко, по-весеннему, и кое-где, на возвышенностях, уже появились первые проплешины. Он постоял на пригорке, рассмеялся, радуясь хорошему дню, чистому воздуху и тому, что впереди три выходных, и, набрав в легкие лесной свежести, быстрым пружинистым шагом двинулся вниз по склону.
Он вышел из Москвы вчера вечером. Хотя уйти можно было намного раньше, поскольку вчера весь день мужской персонал штаб-квартиры его холдинга поздравлял женщин с их наступающим праздником, а женский — принимал поздравления. Никакой работы, понятно, не было. Но он взял себе за правило обязательно в той или иной мере участвовать во всех мероприятиях, затеваемых в коллективе. Он никогда не испытывал особого пиетета перед так называемой американской системой организации бизнеса, когда личная жизнь и работа четко разделяются. Наоборот, ему казалось целесообразным в условиях нестабильности прочно связать коллектив многочисленными личностными связями. Он думал, что это непременно сработает на повышение устойчивости их компании. И пока его предположения подтверждались. К тому же существенную часть персонала его компании составляли Перуновы братья, для которых он был непререкаемым лидером. И если бы он стал избегать совместных мероприятий, это могло привести к тому, что и они также ограничили бы свое участие в них. А отсюда недалеко до раскола. Чего допускать нельзя. Вот и приходилось терпеть шумные застолья и обильные возлияния коллег. Хотя, надо быть откровенным, и степень разгула, и объем возлияний за последнее время существенно понизились, но, по общему мнению, их посиделки от этого только выиграли. Превратившись из пусть и остающихся в более-менее благопристойных рамках, но, по существу, обычных коллективных пьянок в некое подобие теплых, семейных праздников.