– Я увеличил облачность, – сказал Йеллен. – Я помню, господин Реннард, вы не любите прямого света…
– Вы же знаете, столичное солнце слишком яркое для приезжих.
– Да, – директор кивнул, – на Сердце для приезжих многое слишком. Хотите грозу? Станет свежее.
– Не стоит, благодарю вас.
«Пора сменить тему, – снова подумал Николас. – Я летел сюда из семнадцатой сферы не за тем, чтобы развлекать беседой господина директора…» Он бездумно разглядывал пейзаж. Он уже просчитал, что будет говорить, и только собирался с духом, чтобы приступить к настоящему делу.
– А здесь тоже ти-интерфейс? – спросил он.
– Разумеется. Один из первых рабочих образцов.
– Господин Йеллен… – Николас помедлил, – прошу прощения, если вопрос неуместен. А зачем он мантийцам?
Рот директора искривился в гримасе искреннего злорадства. На лице Йеллена выразилось, что ответит он с удовольствием.
– О! – сказал он. – Во-первых, психологический элемент. С этой технологией мы изрядно обошли Манту, а имидж «общества будущего» для Манты чрезвычайно важен. Они не могут позволить себе отставание в науке. А во-вторых, эта технология создавалась для армии. Там, где нельзя обойтись автоматикой, где командир принимает решение и отдаёт приказ, ти-интерфейс представляет огромную ценность. Вообразите армаду беспилотных аппаратов, которой человек управляет мыслью. Ни одного неверно понятого приказа, никаких промедлений, никакого личного фактора. – Глаза Йеллена сверкнули.
– Для армии? – тихо повторил Николас.
«Вот оно что, – подумал он. – Даже странно, что Йеллен так скоро и свободно об этом заговорил. Пропагандистские фильмы, четыре процента информационного пространства и ти-интерфейс… Любопытно, сколько денег тратит Неккен на военные разработки. Но неужели они действительно собираются воевать? С Мантой? Это же не какая-нибудь “маленькая победоносная война”! Да и зачем бы такая война понадобилась корпорации…»
Плыли облака. На лицо директора упала тень – и вдруг оно изменилось неуловимо. Ласковый лис, управленец и финансист внезапно сделался суровым, прямым и жёстким, как кадровый офицер. Линия рта изменилась, скулы и глаза прочертились металлом. Даже белый летний костюм Йеллена показался кителем. И не осталось, не могло быть сомнений – это для себя Алан Йеллен создаёт армаду беспилотников, управляемых мыслью. Если придёт нужда, он лично отправит её в бой.
Николас выпрямился в кресле. Плечи сами собой развернулись, как на трибуне во время парада.
– Для армии, – хладнокровно подтвердил новый, железный Йеллен. – Союз Двенадцати Тысяч должен держать паритет. Скажу прямо, мы проигрываем информационную войну. Просто потому, что ратуем за сохранение существующего порядка. Манта же предлагает нечто совершенно новое. Понятно, что нынешним положением дел многие недовольны. Так бывает всегда.
«Многие недовольны, потому что вы грабите этих многих», – подумал Николас, но смотрел он на Йеллена по-прежнему внимательно и с пониманием.
– …А недостатки альтернативы, – закончил директор, – остаются в тени и кажутся наивным умам не вполне реальными.
– Вы опасаетесь агрессии со стороны Манты?
Йеллен снисходительно улыбнулся. Николас внутренне поморщился, осознав, что допустил ошибку терминологии.
– Мантийцы не агрессивны, – сказал директор.
– Они развязали Великую войну, – заметил Николас.
– Войну развязал Союз, – Йеллен покачал головой, – потому что у Союза просто не было другого выхода. Вирус не испытывает ненависти к организму, он просто так существует. Но если организм не будет бороться, то погибнет. Мантийцы просто так существуют, а нам приходится быть милитаристами и агрессорами.
Он вздохнул и прикрыл губы двумя пальцами.
Лицо его вновь переменилось. В нём по-прежнему не было ни тени лукавства, ни намёка на высокомерие, но и ледяная суровость улетучилась. Директор задумчиво смотрел в горизонт своего астероида. Теперь он выглядел сдержанно-благородным, умудрённым. Точно имперский министр, которым, в сущности, и являлся… Николасу вспомнились слухи: поговаривали, что один из сыновей царствующего гендиректора Акены Тикуан рождён от Йеллена. Правда, относительно того, который именно, мнения расходились.
– Даже на «Поцелуе», – сказал этот Йеллен, третий по счёту, – стоят пушки.
Николас почувствовал озноб. Над горами облака темнели, обращаясь в тучи.
– На яхте? – заметил он, с усилием сохраняя внешнее спокойствие. – Ведь вы не планируете покидать систему Сердца в ближайшее время?
– Кто знает, – медленно сказал директор, – что случится в ближайшее время.
«Сейчас, – подумал Реннард, – сейчас нужно задать вопрос. Давно пора сменить тему. Чего я жду? Я летел сюда из семнадцатой сферы. Я столько нервов успел сжечь. У меня есть дело, есть задача, которую надо решить. Я уже всё рассчитал, почему я молчу? Чёрт меня подери, Йеллен играет со мной как кошка с мышью, но я как будто уже сдался. Он слишком… слишком…»
Николас сам себе толком не мог объяснить, что происходит. Казалось, Йеллен физически держит беседу в руках, как силовой канал удерживает русло реки, как дирижёр – голоса оркестра. Можно было только подпевать ему, но не вести свою партию. Реннард подумал, что этот человек-оборотень, с одинаковой лёгкостью превращающийся то в лиса, то в волка, намного умней и страшней, чем кажется. Алан Йеллен, владыка мира, второй человек в Сверхскоплении…
И директор снова переменился, как погода в апреле.
– Впрочем, огневой мощи моего «Поцелуя»… – он выдержал паузу, достаточную для того, чтобы сказанное превратилось в двусмысленность, – достаточно, чтобы никого не опасаться. Мы, конечно, не «Трансгалактика», но ответить на вызов можем.
Николас незаметно перевёл дыхание. «Я не могу управлять разговором, – подумал он, – мне не хватает навыков и стойкости. Значит, не нужно и пытаться».
Йеллен покосился на него с любопытством. Николасу пришло в голову, что его мысли читаются по глазам, но сейчас это было даже к месту.
Он выдержал паузу. Йеллен ободряюще кивнул веками.
– Господин Йеллен, – негромко спросил Николас, – чего вы от меня ждёте?
Йеллен лучезарно улыбнулся.
– Вы интересный человек, – сказал он с преувеличенным выражением искренности, – новый человек.
– На Сердце Тысяч хватает интересных людей.
– Но мне не интересны люди с Сердца Тысяч, – директор обезоруживающе развёл руками. – Ваши мнения, ваш взгляд – он свеж.
«Опять, – подумал Николас с досадой, – он опять играет. Нет, я начал свою линию, и я постараюсь её не потерять».
– Я помню, – сказал он, – у вас свои интересы, господин Йеллен. Мне лестно ваше внимание. Но всё же, давайте перейдём к делу.
Йеллен покачал головой и с некоторой обидой спросил: