Они ушли и вновь оказались в полумраке – в темную комнату падал лишь темно-желтый свет нескольких горящих окон из соседних домов напротив, просачиваясь сквозь прозрачные шторы. У Петра получилось сделать так, чтобы девушка сама захотела продолжить их отношения, правда, дыхание его участилось не от радости победы, а от ее простых и поначалу неуверенных прикосновений.
– Ты такая красивая, – шептал он ей на ухо, чтобы утром пообещать убить себя за все те слова, что он говорил Лиде этой ночью – поначалу ему тяжело давалось открыться ей, хотя другим он не открывался вообще.
– Я забыла сказать тебе, – проговорила перед тем, как уснуть, почти обессилевшая Лида, как в детстве, подогнув ноги и свернувшись калачиком рядом с парнем, подложившим свое предплечье под ее голову, – совсем забыла.
– Что сказать?
– То, что ты заканчивал музыкальную школу, – это не единственное твое преимущество перед Денисом Смерчинским. Для меня ты лучше него и лучше всех.
– Спи, – едва заметно улыбнулся молодой человек. – Уже поздно. А завтра я разбужу тебя рано, Лида.
– Спокойной ночи. Ты все-таки такой душка. – И Лида опять разулыбалась, глядя в высокий потолок, думая, что все-таки жизнь прекрасна, а Петя – кто бы и что о нем ни думал – прекрасный человек.
Утром они вместе позавтракали – Смерчинский, как и обещал, разбудил Лиду, а она с трудом проснулась и долго, правда, деланно хмурилась, но оттаяла, когда ее силой утащили к столу после душа. Затем Петр вновь посадил ее в свою фиолетовую машину.
– Так куда мы поедем? – поинтересовалась Лида, с улыбкой восторга глядя на молодого человека. Настроение у нее было отменное.
– Сначала в магазин. Я хочу купить тебе кое-что. А потом мы поедем на бал, – сказал он ей и действительно привез в крупный, дорогой бутик, где сам, по своему вкусу, выбрал девушке вечерний наряд – длинное платье благородного синего цвета из тафты, на бретелях и с полуоткрытой спиной. Ему пришлось выдержать целый бой – Лида ни в какую не хотела получать от него дорогих подарков, а платье стоило не очень дешево.
– Ты как будто меня покупаешь, – сказала она сердито.
– Я покупаю платье. На тебя у меня денег не хватит, – отозвался Смерчинский и повез ее за обувью и украшениями. Сегодня он хотел представить девушку деду и отцу и хотел, чтобы его красавица выглядела ослепительно – не потому что он считал Лиду недостаточно красивой или обеспеченной, она умудрилась стать для него просто лучшей женщиной, а потому что знал, что его противному деду важно будет не только содержание, но и форма. В отличие от девушки брата, у его девушки не было выгодных преимуществ.
Увы, в этот день Петр так и не представил Лидию своим ближайшим родственникам. Когда они ехали на благотворительный бал «Ночь жизни» (в это время Лида как раз писала сообщение сестре и Маше о том, что она сейчас вместе с Петром), в их машину, плавно скользящую по не слишком пустой дороге в центре города, врезалась чья-то «Волга», потому как в нее, в свою очередь, вписался «Лексус». Петр только чудом сделал так, чтобы его «Мазда» не поцеловала багажник едущего впереди «Пежо». Смерчинский мгновенно вскипел, едва взял себя в руки и выбрался из тачки, чтобы разобраться с криворуким бугаем из «Лексуса», который лениво смотрел на выбежавшего дяденьку из «Волги» и не думал чувствовать себя виноватым.
– Петя, не связывайся с ним, подождем полицию, – нервно произнесла Лида, глядя на машины сзади. Ее отличное настроение было испорчено.
– Милая, ты еще не запомнила? – улыбнулся покровительственно ей Петр. – Это он пусть со мной не связывается. Посиди здесь, я сейчас вернусь. Ты сильно испугалась? Нет, – он не удержался и погладил ее по щеке, – ну и хорошо.
Из-за тройной аварии на дороге случился затор. Где-то впереди через полчаса вновь произошла авария, на этот раз серьезная, с участием пассажирского автобуса, и дорога превратилась в одну сплошную пробку. Петр в совершенно никчемной компании из испуганного дядьки – водителя «Волги» разбирался с накаченным лысым умником из «Лексуса», около которого торчала тоненькая хрупкая девушка, время от времени пищавшая:
– Женечка, прекрати, Женечка, перестань, Женечка, это ведь ты виноват, не ругайся!
Это происшествие вызвало в Смерчинском сильнейшее раздражение, поскольку на благотворительный бал он опаздывать не должен был – из-за идиота-деда и из-за встречи с Мартом, а тут попал в аварию! Впервые в жизни! И просто дико опаздывал! Правда, уже через час он оценил свою удачу – видимо, его очаровательный кузен Денис забрал при рождении не все дары госпожи Фортуны их семьи.
Когда, наконец, злой Петр ехал по направлению к ресторанному комплексу, где должен был проходить бал, ему вдруг позвонил арт-директор «Алигьери», тоже присутствующий там.
– Петр, дружище! – заорал он радостно. Судя по голосу, уже набрался. – Ты где? Тут такая заваруха! Спецназ, менты, бандиты! Короче, на меня нахлынуло вдохновение, и я точно знаю, какую тематическую вечеринку нам замутить, чтобы…
– Стоп! – решительно перебил слегка нетрезвого приятеля Петр и посмотрел на наручные часы. – Стоп, дорогой. Я еще не приехал. Что там случилось? Открытие уже было?
– Не знаю, мы в баре пили, – обрадованно сообщил арт-директор, – как раз в том зале, где заваруха началась. Короче, сидим мы, набиваемся, кто вискарем, кто коньячком, и тут в зал вламываются парни с автоматами и в масках и подваливают к одному из столов, где сидит крутой тип с телкой, а за соседним столом – его охрана. И тут, короче, пальба начинается! Прикинь, это Пристанских брали…
– Кого? – вновь перебил его слегка побледневший Петр. Он плавно притормозил у обочины. – Кого? Повтори.
– Да Пристанскую братву! Ты прикинь, этот крутой тип, который неподалеку сидел – главный у них был! Сбежать хотел, а его подстрелили. Жесть просто, брат! Короче, менты почти всех взяли, народ просто от страха лежал на полу. По ходу пьесы, Даниил Юрьевич зло-о-о-й. Ему так вечер поломали жестко! Так ты чего еще не приехал-то? Или ты приехал? Ты где?
– Еду, – коротко бросил Петр, понимая, что происходит что-то опасное. Онсбросил звонок и перезвонил кому-то, чтото кратко обговорив. Слова арт-директора подтвердились серьезными людьми, и лицо молодого человека окаменело, глаза стали собранными, даже злыми, а движения – более порывистыми. Затихшая Лидия боялась спросить, что случилось, и просто нервно смотрела то в окно, то на Петра. После того как он переговорил с кем-то, парень устало повернулся к девушке, сам снял очки и потер глаза.
– Мне было с тобой очень хорошо, – сказал он ей медленно. – Прости, но никуда мы не едем. Я дам тебе денег, и на такси ты вернешься домой.
– Что случилось? – испуганно спросила девушка.
– Мне… мне придется уехать, леди. На очень долгое время. Я бы не сказал этого так просто, но обстоятельства изменились. В общем, знай, что ты за короткое время стала дорогой мне женщиной. – Он смотрел на Лиду, запоминая ее лицо, как будто бы в последний раз, а она не верила его словам и сначала думала, что Петя ее разыгрывает. – Вчерашняя ночь была невероятной. Ты во всех смыслах прекрасная, и, думаю, забыть тебя будет очень тяжело. Я уеду, и не думай, что ты что-то должна мне. Найди себе хорошего парня, – он подчеркнул интонацией слово «хорошего», – только не ошибись в выборе, как со своим бывшим. Меня рядом, чтобы помочь, больше не будет. И никогда не смей пробовать что-то тяжелее шампанского, вина или пива. Да, осторожно переходи дорогу – только на «зеленый».