— Мои — все там, — он мотнул головой в сторону заходящего солнца, — а здесь те, кто узурпировал власть над моей страной. С ними я и воюю. А не с Россией.
Вилора задохнулась от возмущения. Вот ведь сволочь недобитая!
— Все равно, ты — предатель! Что бы ты там ни говорил.
Алексей опустил голову и некоторое время молчал, похоже, размышляя над ее словами, а потом снова поднял и, уперев в девушку напряженный взгляд, тихо спросил:
— А ты?..
Этот штаб я присмотрел еще вчера. Очень такой славный штаб был — жирный, наваристый… Не менее чем полковой. Так что карт и языков там — завались. Одна незадача — народу в нем было… одной охраны не меньше роты, да еще подразделения обеспечения, связи. На круг выходило человек сто пятьдесят — двести. А у меня всего десять. Вернее уже тринадцать. Еще трое прибились буквально вчера. Бежали из колонны пленных. Но бойцы из них пока… Ни оружия, ни боеприпасов, ремней и тех нету. Да и не знаю их еще. Мои-то уже вышколены. Теперь я уверен, что даже Иванюшин никакой ерунды не спорет. Ну да для того и учил…
Оружием я новеньких уже обеспечил — после налета на склады оружия у меня еще человек на двадцать хватит, — но в дело их пускать пока рано. Наоборот, я к ним Головатюка приставил, выведя его из всех своих боевых расчетов и планов, — пусть поприглядывается да обучит кое-чему. А чуть погодя и сам займусь. Когда в обстановке разберусь и пойму, что дальше делать.
Штаб располагался в строениях на окраине аэродрома. Судя по гулу канонады, до линии фронта отсюда было по прямой максимум километров восемь. Так что самолетов тут пока не было. Слишком близко для них. По идее даже дивизионная артиллерия может достать. Если подтянуть ее поближе к передовой. Сам аэродром пострадал не слишком. Так… три-четыре воронки, вполне можно ликвидировать за пару часов силами отделения с большими саперными лопатами.
Сейчас в здешних реалиях и терминологии я уже разбирался куда лучше, чем неделю назад. Так что едва только линия фронта чуть отодвинется, здесь станет не протолкнуться от самолетов, и штаб отсюда выживут. С одной стороны, может, и стоило подождать этого момента. В суматохе переезда вполне можно было урвать свое при минимальной возможности засветиться, и даже не задействуя подчиненных, а с другой — ну как все затянется? И что тогда? Сидеть и ждать у моря погоды?
Я еще раз тщательно осмотрел расположение штаба, а затем осторожно соскользнул вниз по стволу сосны, которую выбрал в качестве наблюдательного пункта.
— Эк вы ловко, товарищ командир! — уважительно покачал головой Кабан.
После того случая на острове не было у меня более старательного служаки, чем рядовой Шабарин. Я уже подумывал: если численность нашего отряда достигнет хотя бы восемнадцати человек, сделать его вторым временным сержантом.
Дело в том, что численностью в тринадцать человек гвардейская монада обладает только в мирное время. В военное — ее личный состав составляет не более девяти человек. Но и не менее четырех. Если в монаде осталось три человека, она сливается с другой. Хотя такого на моей памяти не случалось ни разу. В мирное же время в состав монады входят еще двое кандидатов в Гвардию и двое гвардейцев резерва, которые в военное время отзываются для укомплектования офицерских должностей во вновь формируемых частях.
Что же касается кандидатов в Гвардию, то на самом деле звание гвардейца, как правило, получает только один из двух-трех десятков таковых. В Гвардии очень маленькая текучка — чтобы убить гвардейца, надо долго и упорно стараться. Так что вакансии в Гвардии открываются нечасто.
Еще человек шесть-семь из тех же двух-трех десятков получают звание почетных гвардейцев. Как правило, это сыновья наследственных правящих фамилий или промышленной и финансовой аристократии, сумевшие освоить хотя быть седьмой уровень антропрогрессии (что, в общем, является очень неплохим показателем, потому что девяносто процентов человечества, как правило, ограничивается первыми пятью).
Я считаю это очень разумной политикой. Отслужив пять лет в Гвардии и освоив (насколько возможно за пять лет) все ключевые компетенции гвардейца, эти ребята потом намного успешнее управляют своими владениями. Они проводят истинно верноподданническую политику по отношению к Императору, хорошо понимая, чем грозит появление Гвардии в их владениях.
Остальные, пройдя нашу школу, зачисляются в резерв Гвардии первой очереди и потом, опять же неплохо, работают на экономику Империи, как правило, довольно быстро продвигаясь на высшие посты в банках, крупных корпорациях или местной политике. Школа Гвардии всем всегда идет на пользу…
Так что, если еще учитывать поголовное отсутствие антропрогрессии даже первого уровня, я посчитал, что наиболее удобной базовой единицей построения подразделения, в наибольшей мере отвечающей лучшему соотношению «управляемость — боевая эффективность», будет отделение из восьми-десяти человек. Поэтому, если численность моей команды будет и далее расти сравнимыми темпами, пора задуматься о втором сержанте. А Римозов, носящий это звание, несмотря на всю его старательность, все-таки уступал Кабану в уровне подготовки, умении руководить людьми и… харизме. Что для руководителя любого ранга очень значимый показатель. Впрочем, над этим еще было время подумать.
До лагеря мы добрались через полчаса. На этот раз он отвечал всем моим требованиям. Лежанки были устроены под деревьями, лапник нарублен аккуратно, слегка прореживая крону, костры разведены в ямах, и дым фильтруется все тем же лапником. Хотя я уже был почти уверен, что не только спутников, но даже простейших инфракрасных датчиков на местных летательных аппаратах здесь еще нет, подобные меры маскировки вкупе с правильно выбранным местом расположения практически исключают обнаружение лагеря с помощью и визуальной воздушной разведки.
— Товарищ командир, — бодро, но полушепотом начал старшина Гарбуз, вскидывая руку к пилотке, — за время вашего…
— Вольно, старшина, — махнул я рукой. — Как новички?
— В бирюльки играют, — доложил Гарбуз. — Под руководством старшего сержанта Головатюка.
Я удовлетворенно кивнул. Еще на острове я прикинул примерную программу боевой подготовки и вынужден был с некоторым сожалением констатировать, что большая часть упражнений, используемых при подготовке гвардейцев, местному личному составу окажется не под силу. Не те физические кондиции — сила, выносливость, скорость реакции, не тот уровень общего образования, знания анатомии, мидл-физики и психологии.
Нет, конечно, когда в монаду приходит кандидат в гвардейцы, он довольно долго является обузой для монады и лишь минимум через год перестает хотя бы мешаться при отработке даже учебных тактических задач. Потому что штатная гвардейская монада — это единый организм, где каждый гвардеец воспринимает других на уровне безусловных рефлексов, как человек обычно воспринимает свою руку или ногу. Причем не просто человек, а тренированный спортсмен, в совершенстве владеющий собственным телом.