— До тебя она не долетит, — прошипела графиня, — «родительская любовь» называется. Эрселла! — едва не взвизгнула она, но неспособный на это голос просто оборвался.
Я тоже перевела взгляд на детей: леди Эрселла по-прежнему сидела за столом, и со стороны могло показаться, что она нежно накрыла руку брата своей. Вот только её зубы были оскалены, а вилка, которую он занёс над её волосами, в этот момент стремительно вытягивалась, расщепляясь. В доли секунды две тонкие серебряные змеи, гневно полыхая рубинами, переместившимися с ручки на место глаз, обвили его запястья и пригвоздили их к столу.
— А в девочке есть искра. В тебя или в меня? — совершенно спокойно заметил граф и вернулся к трапезе.
— Немедленно прекрати! — напустилась леди Фабиана на дочь.
Но та лишь выше задрала губу, обнажая десны, а змеи сильнее стиснули руки виконта. Тот испуганно вскрикнул и задергался. Сейчас мать и дочь были похожи на двух тигриц, и младшая ничуть не уступала старшей.
— Это вы виноваты! — реплика предназначалась уже мне. — Ваших рук дело, — кивок в сторону детей. — Вы с самого начала всё это задумали и стравливали их.
— Фабиана, прекрати молоть чушь. Беула, мисс Кармель, вечер окончен. Можете идти.
— Нет, стойте, — графиня резко обернулась к мужу. — Так вот как ты решаешь проблемы!
Тот держал себя в руках, но из движений ушла раскованность. Они стали скупыми и точно выверенными, будто вместе с широким жестом он боялся потерять и самообладание.
— Ещё минуту назад никакой проблемы не было. Ты сама её создала.
— Она была всегда.
— Да? И какая же?
В этот момент виконт снова вскрикнул.
— Сделай же что-нибудь! — побледнела графиня.
Она вскочила и попыталась разжать импровизированные оковы, но те зашевелились и зашипели на неё, не оставляя ни единого шанса.
Микаэль захныкал и обратил умоляющий взор на отца.
— Папенька…
— Надеюсь, мой сын не станет просить помощи против семилетней девочки, — отозвался граф, не поворачивая головы и продолжая нарезать копченое свиное ухо на тонкие полоски.
— Ты всегда нас ненавидел! — завизжала графиня своим стрекочущим, как у насекомого, голосом. — Меня и детей. И только рад унизить нас!
Из-под колье на её шее вынырнула пурпурная капля и медленно сползла к ключице. За первой последовали и другие: от напряжения шов начал расходиться. Со стороны казалось, что у черных камней вдруг выросли тонкие красные ножки.
Граф перестал сдерживаться и тоже вскочил, столовые приборы вместе с остатками еды полетели на пол.
— И давно эта светлая мысль сидит в твоей голове?
— Ты с самого начала жалел о нашем браке, — продолжала она, не слушая, — стыдился его, как незаконного, и злился из-за императорского запрета. И всё потому, что во мне нет этой чертовой искры! Принадлежи мы к одному виду, будь в нас одинаковая искра, всё было бы иначе. Но что поделать… Я смирилась с тем, что ты никогда не полюбишь Эрселлу, и так хотела, чтобы ты мог гордиться хотя бы сыном! — голос графини дрогнул, и мне стало совсем неловко оттого, что стала свидетельницей всего этого. Рядом так же беспокойно ёрзала Беула.
— И поэтому ты вечно ею недовольна? Думаешь своими замечаниями порадовать меня?!
Они сверлили друг друга взглядами, явно позабыв о том, где находятся.
— Скажешь, что я не права? Ты ведь винишь меня за то, какая она! — вскричала графиня.
— И какая же она?
— Такая же, как я: ущербная!
С этими словами леди Фабиана сорвала с рук перчатки, впервые представ перед нами без них. Её руки, от кончиков пальцев и до самых локтей, были покрыты блестящей черной чешуёй, до странного гармонировавшей с колье. Будто графиня погрузила их в бриллиантовую крошку. Похожие чешуйки, только другого оттенка, заменяли леди Эрселле ногти.
Граф, в отличие от нас, не опустил глаза, чтобы рассмотреть их. Ему, без сомнения, было знакомо это зрелище. Они с леди Фабианой замерли, тяжело дыша, и не отрывая взглядов друг от друга.
В наступившей тишине раздался стук каблучков, и хлопнула тяжелая створка. Растерянные взгляды всех присутствующих обратились к распахнутой двери, за которой только что исчезла леди Эрселла. Виконт облегченно потирал затекшие запястья, а серебряные змеи лежали на скатерти безжизненным узором.
Ещё пару мгновений никто не двигался.
— Да ты просто дура.
Граф развернулся и размашистым шагом покинул зал.
Леди Фабиана проводила его беспомощным взглядом.
— Девочка моя… — потерянно пролепетала она и тоже бросилась в коридор.
Когда трапезная опустела, мы с Беулой молча помогли виконту встать из-за стола (он был бледен, охал и покачивался, как узник, проведший за решеткой не один год) и направились к выходу. Снаружи Микаэль быстро оправился, и нянечка повела его в комнату по боковой лестнице. Я же застыла, не зная, как поступить и где искать графа. Сперва я решила, что он мог подняться к себе, и двинулась к парадной лестнице. Преодолев несколько ступеней, я вынуждена была остановиться: на верхней площадке сидела леди Фабиана с леди Эрселлой. Графиня крепко прижимала рыдающую дочь к груди, поглаживая девочку и покрывая поцелуями её макушку со скачущими кудряшками.
— Радость моя, доченька моя, — повторяла она, покачивая и убаюкивая её.
Я развернулась и на цыпочках поспешила прочь, чтобы не мешать им.
Очутившись вне поля их зрения, я вдруг поймала себя на том, что больше не волнуюсь за судьбу леди Эрселлы. Прежде я ошиблась, приняв за жестокость то, что было проявлением характера. Неутомимость леди Фабианы, помноженная на упрямство графа, обещала несгибаемую наследницу.
Вскоре выяснилось, что граф заперся в библиотеке. На стук он не откликался, и, безуспешно прождав в коридоре около часа, я попросила сновавшего туда-сюда Ярика передать хозяину записку, как только тот покажется. Сама же, не в силах больше находиться в четырёх стенах, отправилась в указанное в ней место. Решив дождаться его там, я вовсе не была уверена, что он придёт. И на этот случай плана у меня не было.
Снаружи было темно, промозгло и тихо. Я спустилась на задний двор и двинулась вдоль пруда. Территорию украсили фонарями, так что из темноты за мной со всех сторон наблюдали светящиеся глаза. Будь я в ином настроении, огоньки показались бы мне уютными, но сейчас мерцающие точки производили жуткое впечатление. Я шла, и пар клубился изо рта. Возле деревьев тьма сгущалась, и мне пришлось вернуться за одним из фонарей, чтобы осветить себе путь. Я благополучно добралась до места и принялась ждать без особой надежды.
— Странное вы выбрали место, — раздалось прямо у меня за спиной.