Виктор качнул головой:
— Не могу присоединиться к твоей радости.
— Ты все еще на меня сердишься? — Нина удивленно вскинула старательно подведенные брови. — Прошло столько времени…
Виктор слушал эту женщину и думал: неужели он был когда-то в нее влюблен? Нет, внешность была здесь ни при чем. Просто… действительно прошла чертова уйма времени, изменилось все — мир, страна, люди, он сам, а она оставалась все той же курицей, изо всех сил изображающей из себя светскую львицу. Нина принимала «живописные» позы, изящно оттопыривала пальчик, сыпала всякими светскими сплетнями, то есть изо всех сил старалась «произвести впечатление». Наконец он не выдержал:
— Зачем ты пришла, Нина?
Она растерянно уставилась на него. То есть как?! Он никак не «повелся» на все ее старания. В ее глазах мелькнула досада, но она тут же пропала, сменившись решительностью. Не получилось так, попробуем зайти с той стороны.
— Я хочу увидеть свою дочь! — Она гордо вздернула подбородок.
— Дочь? — Виктор усмехнулся. — Ну что ж, попробуем. — Он нажал клавишу громкой связи и принялся набирать номер.
— Что ты делаешь? — обеспокоенно вскинулась Нина.
— Звоню Соньке, чтобы сообщить ей приятную новость.
— К-какую?
— Что мама нашлась и хочет ее увидеть. — Виктор набрал последнюю цифру и откинулся на спинку кресла. Из динамика послышались длинные гудки.
— Правда, должен тебе сказать, я сильно сомневаюсь в том, что она захочет встречаться с тобой. — Виктор покачал головой. — Было время, когда она так страстно хотела найти свою мамочку, что если бы ты появилась в тот момент, я… не смог бы обмануть ее желание. Но ты упустила это время.
В этот момент в динамике захрустело.
— Нет! — взвизгнула Нина и тут же зажала рот рукой, отчаянно тряся головой. Виктор усмехнулся.
— Привет, пап! — послышался в динамике веселый Сонькин голос. — Что случилось?
— Да ничего, — ответил Виктор, глядя прищуренными глазами на напряженно скрючившуюся на диване Нину, с ужасом пялящуюся на него, — просто соскучился. Как у тебя дела?
— Нормально. Сейчас бежим с девчонками на каток. А ты как?
— Тоже нормально.
— А, ну тогда пока, мы уже в метро спускаемся.
— Пока, солнышко.
Виктор нажал клавишу отбоя и посмотрел на Нину.
— Итак, на эротичные позы я не отреагировал, через ребенка воздействовать на меня не удалось, что еще попробуешь?
В глазах Нины мелькнула паника.
— Виктор, — начала она, — уж не думаешь ли ты, что я пришла только из-за…
— Да, Ниночка, — кивнул Виктор, — именно это я и думаю. Хочешь меня переубедить?
В кабинете повисла напряженная тишина. Нина, наклонив голову, буравила взглядом пол. Затем она шумно вздохнула, раскрыла сумочку, вытащила длинную сигарету, щелкнула зажигалкой, жадно затянулась, выпустила клуб дыма и, подняв глаза, с вызовом посмотрела на Виктора.
— А что, разве я не имею права на достойную жизнь?
Виктор вздохнул:
— А что для тебя — достойная жизнь, Нина? Модные тряпки, модные рестораны, модные курорты? Реальное воплощение обложек глянцевых журналов с тобой в центре композиции, не так ли?
— А даже если и так, — с вызовом произнесла Нина, — то что? Почему они могут, а я — нет?
— Они за это платят, причем чаще всего даже не деньгами. Хотя об этом, как правило, в глянцевых журналах не пишут. Только иногда о том, как какая-нибудь актриса едва не умерла под ножом пластического хирурга или, скажем, какой-нибудь футболист сделал очередную, шестую по счету, операцию на мениске. Да и не только этим, а еще и годами былой нищеты, когда они не отвлекались на более легкие и сулящие больше сиюминутных выгод боковые тропки, а с упорством шли избранной дорогой. А ты готова платить?
— Я? — Нина удивленно воззрилась на него.
— Ну да, — кивнул Виктор, — ты.
Нина задумалась, торопливо прикидывая, какую это каверзу придумал ее бывший муженек. Пластическую операцию, хм, возможно, это и к лучшему. Давно пора поправить грудь. Однако на всякий случай она выбросила «на стол» еще один, вообще-то уже битый козырь…
— Может быть, ты мне не поверишь, но я на самом деле думаю о нашем ребенке!
— О ребенке… — Виктор покачал головой. О господи, ну почему подобные люди с таким упорством наступают и наступают на свои грабли? Потому что способны следовать только заранее расписанным другими «дорожным картам»?..
— Хорошо, — вздохнул он, — ты права. Конечно, Соньке будет лучше расти в семье, где будут и папа, и мама. И, если мы сможем восстановить отношения, она, вполне может быть, поймет и простит…
Нина просияла. Но Виктор еще не закончил:
— Только… я хочу много детей. Знаешь что, давай заключим с тобой брачный контракт.
— Брачный контракт? — настороженно переспросила Нина.
— Ну да. Брачный контракт, по которому следующие пять лет ты будешь каждый год рожать мне по ребенку.
— Пять лет… — испуганно повторила Нина севшим голосом.
— Ну да. По-моему, все естественно. Нам с тобой надо как-то налаживать отношения, а что может быть лучше для этого, чем совместные дети. К тому же я обещаю — у тебя будут лучшие врачи, лучшие роддома и больницы, лучшее обслуживание и мои любовь и внимание.
— Ты… ты… ты — чудовище! — взвизгнула Нина. — Ты изверг, скотина, сволочь!
Виктор вздохнул:
— Ну вот опять… А что ты хотела? Зачем еще ты мне нужна? Нашу любовь ты разрушила сама. Ребенок, он же для тебя не важен. Ты просто хотела использовать его как пропуск в тот самый мир глянцевых журналов. Но Сонька уже моя. А платить еще ты не готова. И чем ты можешь быть мне интересна? Еда? У меня свой повар и, поверь мне, готовит он много лучше, чем ты. Постель? Знаешь, мне уже давно не семнадцать, так что обо всем, что там происходит, я уже знаю и все уже давно перепробовал. К тому же, если что — вокруг вьется туча девочек гораздо моложе и сексуальнее тебя. И с гораздо меньшими претензиями. Так зачем ты нужна?
Нина злобно оскалилась:
— Ты так просто от меня не отвертишься. Я… тоже имею право!
— На что?
— На… совместно нажитое имущество.
— Совместно? — удивился Виктор.
— Да! Юридически мы состоим в браке. И все, что ты заработал за эти годы, является совместно нажитым имуществом. Я знаю, мне рассказали!
Виктор понимающе кивнул:
— Так вот зачем ты пришла…
— Да! — с вызовом выкрикнула Нина и, вытянув палец, потрясла им перед своим носом. — И тебе не отвертеться, Крагин, у меня хорошие адвокаты!