– Что значит: отдай ей деньги сейчас, – пояснила О’Грейди.
– Но никто не должен знать, куда мы направляемся, – сказала Марли.
Вся троица снова рассмеялась.
– Ты попала в нужные руки, – сказала О’Грейди, а Рез улыбнулась.
Дождь начался, когда они снова повернули на восток, в сторону дальних окраин Муравейника и выжженного пояса промышленных зон. Вода падала стеной, застилая трассу, пока Тернер не отыскал рычаг включения дворников. Руди не слишком заботился о состоянии щеток, так что Тернеру пришлось сбавить скорость. Вой турбины снизился до глухого рева. Тернер прижал ховер к обочине, юбка воздушной подушки шумно заскребла по шелухе драных шин.
– Что случилось?
– Ничего не вижу. Дворники фуфло.
Он включил фары, и с обеих сторон башни ховера вырвались четыре узких луча, быстро теряясь в плотной серой пелене. Он покачал головой.
– А почему бы нам не остановиться?
– Мы слишком близко к Муравейнику. Тут все патрулируется вертолетами. Они без труда просканируют идентификационную панель на крыше, увидят, что у нас номера Огайо и шасси странной конфигурации, и заинтересуются. А нам это совсем ни к чему.
– И что мы будем делать?
– Держаться обочины, пока я не смогу свернуть, чтобы подыскать какое-нибудь укрытие. Если удастся…
Он выровнял ховер, развернул его на месте, фары выхватили флюоресцентные оранжевые диагонали на вертикальном щите – указатель поворота на заброшенную служебную дорогу. Он направил ховер к щиту. Оттопыривающаяся юбка подпрыгнула, ударившись о массивный блок бетонного ограждения трассы.
– Может, и сойдет, – сказал Тернер, когда они скользнули мимо щита.
Ховер едва протискивался по узкому проему между блоками ограждения шоссе, ветки кустарника скреблись в узкие боковые окна, цепляясь за стальные пластины по бокам башни.
– Впереди свет. – Энджи подалась вперед в сетке пристежных ремней, пытаясь разглядеть что-то сквозь дождь.
Приглядевшись, Тернер различил водянистое желтое свечение и пару одинаковых темных колонок. Рассмеялся.
– Это же заправка, – сказал он. – Осталась от старой системы магистралей, еще с тех времен, когда не проложили новую большую трассу. Там, похоже, кто-то живет. Жаль, что ховер не заправишь бензином…
Он осторожно свел машину вниз по склону из гравия. Когда они подъехали ближе, Тернер увидел, что желтый свет льется из двух прямоугольных окон. Ему даже показалось, что в одном из них мелькнула фигура.
– Захолустье, – сказал он. – Эти ребята, возможно, будут не слишком рады нас видеть.
Запустив руку под парку, он вытащил из нейлоновой кобуры «смит-и-вессон» и положил его между ног на сиденье. Когда до ржавеющих бензонасосов оставалось метров пять, он посадил ховер в широкую лужу и заглушил турбины. Дождь продолжал хлестать косыми струями, но Тернер увидел, как из передней двери станции выскользнула какая-то фигура в развевающемся на ветру пончо цвета хаки. Опустив на десять сантиметров стекло, Тернер повысил голос, стараясь перекричать дождь:
– Простите за беспокойство! Нам пришлось съехать с трассы. У нас дворники дрянь. Мы не знали, что здесь кто-то есть.
В свете из окон было видно, что мужчина прячет руки под пластиковым пончо, очевидно что-то в них сжимая.
– Частное владение, – сказал мужчина. По его худому лицу катились струйки дождя.
– Не могли оставаться на дороге! – снова крикнул Тернер. – Простите за беспокойство…
Мужчина открыл было рот, начал доставать что-то, что держал под пончо, – и вдруг его голова взорвалась. Тернеру показалось, что это случилось едва ли не раньше, чем из темноты наискось вырвалась линия красного света и чиркнула человека по затылку. Лучик толщиной с карандаш небрежно скользнул по стене, как будто кто-то играл с фонариком. Алый всплеск, прибитый к земле дождем, – это фигура рухнула на колени и упала лицом вниз. Из-под пончо выкатился обрез дробовика «Сэвидж-410» с рукоятью, оплетенной проволокой.
Тернер даже не осознал, что двигается, но обнаружил, что успел запустить турбины, перебросить рулевую колонку Энджи и теперь выпутывается из ремней безопасности.
– По моей команде протаранишь заправку.
Он вскочил на ноги, дернул рычаг, открывающий люк на крыше, тяжелый револьвер уже зажат в руке. Рев черной «хонды» накрыл его, едва только откинулась крышка люка, – над головой мелькнула снижающаяся тень, еле видимая за пеленой дождя.
– Давай!
Он нажал на курок еще до того, как Энджи бросила ховер вперед – на стену старой заправочной станции. От отдачи его локоть ударился о бронированную крышу кабины и онемел. Где-то над головой с отрадным хлопком разорвалась пуля. Энджи поддала газу, и они врезались в деревянную постройку так быстро, что у Тернера едва хватило времени убрать голову и плечи назад в люк. Что-то в доме взорвалось, вероятно газовый баллон, ховер занесло влево. Энджи выровняла машину, и они прошили вторую стену.
– Куда? – крикнула она, перекрывая вой турбины.
Как будто в ответ, взметнув серебряную простынь дождя и крутясь штопором, в двадцати метрах перед ними упал черный вертолет «хонда». Тернер перехватил у девочки управление, и ховер, подняв десятиметровые фонтаны воды, рванулся вперед. Они ударили легкий боевой вертолет прямо в лоб поликарбоновой кабины. Легированный фюзеляж от столкновения смялся как бумага. Тернер подал назад и ударил снова, теперь на большей скорости. Сломанный вертолет вдавился в стволы двух мокрых серых елей и замер между ними, словно какая-нибудь длиннокрылая муха.
– Что случилось? – Энджи уткнула лицо в колени. – Что случилось?
Выкинув из бардачка в двери регистрационные документы и пыльные солнечные очки, Тернер нашел фонарь, проверил батареи.
– Что случилось? – механически повторяла Энджи, будто заело пластинку. – Что случилось?
С револьвером в одной руке и фонариком в другой Тернер снова выбрался через люк. Дождь моросил. Тернер спрыгнул на юбку ховера, перескочил через бампер вниз, где оказался по колено в воде, и похлюпал в сторону смятых черных винтов «хонды».
Резкая вонь вытекающего авиатоплива. Поликарбоновая кабина раскололась как яичная скорлупа. Он навел «смит-и-вессон» и дважды нажал большим пальцем клавишу подствольника. Две беззвучные вспышки безжалостного света выхватили из темноты потрескавшийся пластик, за ним – кровь и покореженные тела. Тернер переждал минуту, потом зажег фонарь. Двое. Он подошел ближе, держа фонарь как можно дальше от тела – старая привычка. Никакого движения. Запах вытекающего горючего становился все сильнее. Тернер потянул на себя крышку люка. Она открылась. На обоих – очки с выпуклыми линзами фотоумножителей. Круглый пустой глаз лазера смотрел прямо в ночь. Тернер коснулся потертой цигейки на воротнике летной куртки трупа. В белом луче фонаря кровь, покрывавшая его бороду, казалась очень темной, почти черной. Это был Оуки. Тернер перевел луч влево и увидел второго. Пилот оказался японцем. Тернер качнул фонарь назад и возле ботинка Оуки нашел черную плоскую фляжку. Поднял ее, засунул в карман парки и побежал обратно к ховеру. Несмотря на дождь, по обломкам бензозаправки уже бегали язычки оранжевого пламени. Он взобрался на бампер ховера, в два шага одолел капот, потом снова вверх и, наконец, через люк – в кабину.