– Это мой мобильный, – с трудом выговорила Сара. – Я поставила его на виброзвонок.
– Не обращай внимания.
Сам Дев обратил внимание на ее вторую грудь, и Сара испытала соблазн выполнить его приказание.
– Не могу, – простонала она. – Это может быть бабушка. Или Мария.
Сара схватила сумочку и взглянула на экран телефона.
Чего хочет от нее Алексис так поздно? Она вспомнила разговор с Полом Винсентом, и проблема лояльности снова встала перед ней.
– Алексис?
– Извини, милая, я забыла о разнице во времени. Ты была в постели?
– Почти, – пробормотал Дев.
Сара жестом призвала его к молчанию, но Алексис уже вцепилась в нее мертвой хваткой:
– Это Хантер? Он с тобой?
– Да. Мы только что вернулись с ужина.
Не совсем ложь. Но и не совсем правда. Есть вещи, которые боссу знать не обязательно.
– Хорошо, – сказала Алексис. – Он может посмотреть фотографии, сделанные у Картье, которые я только что тебе отправила. Я пометила одну, которую мы собираемся напечатать вместе с новостью о вашей помолвке.
– Мы посмотрим, и затем я с тобой свяжусь.
– Сегодня вечером, милая. Я напечатаю эту историю в ближайшем номере.
– Ладно. – Вздохнув, Сара запахнула жакет и застегнула верхнюю пуговицу. – Пришли мне также заметку.
– Не беспокойся, это всего несколько строк.
Это вызвало у Сары тревогу.
– Пришли мне ее, Алексис!
– Ладно, ладно. Но я хочу услышать твое мнение сегодня же вечером.
В трубке раздались гудки, и Сара упала на подушки. Дев сидел в углу софы. Его распахнутая рубашка вылезла из брюк, а ремень почему-то оказался расстегнутым. Он выглядел так, словно собирался продолжить с того места, на каком их прервали, но к Саре вернулось благоразумие. Или это инстинкт самосохранения?
– По крайней мере, теперь мне не придется импровизировать, когда Элиза примется вытягивать из меня подробности, – заявила она, стараясь говорить беспечно. Телефон завибрировал в ее руке. Пришло сообщение. – Это заметка, которую хочет напечатать Алексис вместе с фотографиями. Я перешлю тебе снимки, чтобы ты их просмотрел.
– В этом нет необходимости. – Дев встал, заправляя рубашку и застегивая ремень. – Полагаюсь на твой выбор.
– Я прослежу, чтобы не было обнаженных частей тела, – торжественно обещала она.
– Хорошо, а я прослежу, чтобы в следующий раз нас не прерывали.
– В следующий раз?
Дев быстро поцеловал Сару в нос и взял пиджак.
– Oui, ma chèrie, – сказал он на своем отвратительном французском. – В следующий раз.
Девон встречался со своей командой за завтраком.
Утро было в распоряжении Сары. День обещал море солнца и гораздо более теплую погоду, созданную для прогулок с возлюбленным.
Чем и занималась большая часть населения Парижа, как заметила Сара, позавтракав в своем любимом кондитерском магазине кофе с круассаном.
При свете дня она не могла поверить, что предложила Деву заняться с ней любовью. Ладно, ладно, она почти потребовала этого. Даже сейчас груди у нее приятно ныли при воспоминании о том, как он прикасался к ним руками и губами.
Сара остановилась в центре моста. Ее заинтересовали металлические замочки разных форм и размеров, висящие на изящном ограждении. К некоторым замочкам были подвешены таблички, некоторые были украшены яркими лентами, на других висели маленькие брелочки.
Сара заметила пару туристов, купивших замочки у человека, сидящего в дальнем конце моста. Пара нашла пустое место на ограждении и прикрепила к нему свою покупку. Затем они бросили ключ в Сену и слились в страстном поцелуе.
Когда они отошли, держась за руки, Сара приблизилась к продавцу.
– Я давно не была в Париже, – сказала она. – Когда впервые появились эти замочки?
– Три года назад? Пять? Кто сейчас вспомнит, – пожал он плечами. – Поначалу замочки появлялись только ночью, и каждый день их срезали. Сейчас они повсюду.
– Да уж, – согласилась Сара.
– Туристы принимают все за чистую монету. Как можно сохранить чувства, которые они испытывают сейчас, заперев их на замок и выбросив ключ. Мы, французы, понимаем лучше, верно? – Мужчина попыхивал сигареткой и жестикулировал. – Любить – значит рисковать. Быть свободным. Уйти, если чувства приносят боль тебе или твоему партнеру. Кто захочет остаться, если появилась боль?
Сара вспоминала эту встречу, когда отправилась на ланч с мадам Жиро. Она пересказала Элизе разговор с продавцом замочков. Та громко рассмеялась:
– Моя дорогая Сара, я вынуждена с этим не согласиться.
Светлые волосы Элизы были собраны в тугой узел, подчеркивающий ее высокие скулы и острый подбородок – она выглядела совсем как Черный лебедь на портрете. Хитрая улыбка усиливала это впечатление.
– Замочки и немного боли могут добавить восхитительный штрих к роману. – Ее глаза заблестели. – И раз уж я заговорила об этом…
Ее губы изогнулись в сардонической усмешке, когда темноволосый мужчина лет на двадцать пять – тридцать моложе Элизы поднялся из-за своего столика и приблизился к ним.
– Ах, Элиза, только одна женщина в Париже так смеется. Как поживаешь, любовь моя?
– Неплохо. А как ты, Анри? По-прежнему пляшешь вокруг той богатой вдовы, с которой я видела тебя в театре?
– К сожалению, она вернулась в Аргентину, и я не успел получить с нее по полной программе за предоставленные услуги. – Он устремил взгляд темных глаз на Сару. – Но довольно о приземленных делах. Ты должна представить меня своей очаровательной спутнице.
– Нет, не должна. Она в Париже со своим женихом и не нуждается в твоих специальных услугах. – Элиза отослала его прочь взмахом руки. – Будь хорошим мальчиком и оставь нас одних.
– Если ты настаиваешь.
Анри отвесил шутливый полупоклон и вернулся к своему столику, а еще через несколько секунд покинул ресторан. По лицу Элизы пробежала тень сожаления. Вздохнув, она взяла бокал:
– Он так изобретателен в постели, так изобретателен… Но ему вечно не хватает денег. Когда я устала опустошать ради него свой кошелек, он грозился продать мои снимки в некоторых, так сказать, экзотических позах. Жан-Жак послал парней, которые убедили его, что это неумный поступок. После той встречи бедняга несколько недель провел в гипсе.
Представления мадам Жиро о любви показались Саре вульгарными, и она сменила тему:
– Интересно, на каком этапе находятся переговоры? Дев считает, что они близки к завершению.