– И невредимый, – заверил его Крячко. – Если не считать утраченных часов. – Вот, махнул не глядя, – он помахал в воздухе часами, снятыми с руки трупа.
– Где-то я их видел, – мельком заметил Гуров, но тут же и забыл об этом. Не до того было.
Крячко обратился к Балашову:
– В скотомогильнике на комбинате трупы. Расчлененка. Я сам лично видел отрубленную руку. Принес бы, да не получилось. Скорее всего, это наши беглые сторожа. Но, возможно, и не только они.
«Студенты» и «оборотни» вчетвером подхватили Игоря и понесли к одной из машин. Остальные осторожно тронулись следом. Хоть враг и бежал с позором, но мог одуматься и вернуться. А поймать пулю, пускай и шальную, не хотелось никому.
Группа погрузилась в машины и тронулась в обратный путь. Главная цель экспедиции – эвакуация полковника Крячко – была достигнута.
Впрочем, в управление никто не поехал. «Студенты» по приказу Балашова повезли Игоря в больницу, остальные на двух машинах подкатили к площади перед входом на агрокомбинат. Здесь сгущались грозовые тучи.
Площадь рассекала цепочка омоновцев в сером камуфляже. По одну сторону от них кучковались бойцы из службы безопасности «Агронавта», облаченные в черную униформу. По другую сторону выстроились люди Кудряша – крепыши в кожаных куртках с эмблемой – оскаленной мордой ягуара.
Противоборствующие стороны громко переругивались через головы омоновцев, те тихо матерились. Но громче всех орал присутствующий здесь же прокурор Редько. И орал он на милицию. Увидев вышедшего из машины Балашова, он бросился к нему.
– Кто вызвал ОМОН? – завопил прокурор. – И почему ты здесь?
Полковник пренебрежительно зевнул ему в лицо.
– Какой ОМОН? Ты о чем? Мы с ребятами мимо ехали, обедать. На шум завернули. А что тут, собственно, стряслось?
Редько нахохлился. Балашову он не поверил, но и возражений не нашел.
– Ничего не стряслось, – пробурчал он в ответ. – Обычное дело, спор хозяйствующих субъектов.
Балашов присвистнул от удивления:
– С каких это пор бандиты стали называться хозяйствующими субъектами?
– Почему бандиты? – Лицо прокурора залилось румянцем не то от стыда, не то от чувства оскорбленной невинности. – Такими обвинениями не бросаются, особенно в присутствии представителя закона!
Балашов приблизился к нему и прошипел в самое ухо:
– Помолчал бы! Ты и закон – две вещи несовместные. Твои субъекты так нахозяйничали, что у себя на комбинате филиал кладбища открыли. Братскую могилу. И расчлененные трупы туда прячут. А представитель закона хлопает ушами и ничего знать не желает. Так ведь кто-нибудь решит, что он занимаемой должности не соответствует.
Прокурор уже забыл, что отстранил Балашова от руководства.
– Это точно?
– Что ты не соответствуешь должности?
– Что на комбинате спрятаны расчлененные трупы! Ты их видел?
– Откуда? Ты же меня отстранил. А вот полковник Крячко видел. Или ты не веришь полковнику из Москвы? Имей в виду, он уже министерство в известность поставил. Генеральная прокуратура, вероятно, тоже в курсе. Сам знаешь, убийство Фердыщенкова у них на контроле.
Прокурор на минуту закрыл глаза. Он мысленно решал дилемму – инфаркт или увольнение. Третьего выхода он для себя не видел.
– Что ты хочешь сказать? – тихо проговорил он.
Балашов напустил на лицо безразличное выражение.
– У тебя теперь остался единственный путь к спасению. Работать на опережение. Тогда можно будет представить дело так, что это преступление раскрыто под твоим чутким руководством.
Редько приободрился, тон его стал деловым:
– Что от меня требуется?
– Санкция. Нам надо войти на территорию комбината и обследовать хотя бы скотомогильник. Трупы именно там.
– Ну, хорошо, санкцию я выдам. Вы туда войдете, это я гарантирую. Но за последствия не отвечаю. Сам видишь, что тут творится. И губернатор, комиссар наш хитрожопый, нашел момент в больницу лечь! А нам расхлебывать. Ладно, пошли к Зайцыну.
Тем временем Крячко подробно рассказывал Гурову о своих подвигах. В ответ тот поведал о звонке Орлова. Вопреки ожиданиям Станислав не захлопал в ладоши и не запрыгал от радости. Гуров удивился:
– Ты что, не рад? И кактус тебе зацвел, и уборщицу нашли. Ты же об этом мечтал!
Крячко признался:
– Тревожно как-то. Знаешь, минус на минус – получается плюс, а если плюс на плюс? Это кладбище. А еще говорят, что когда много хорошо, то это уже нехорошо.
– Ну, знаешь ли, на тебя не угодишь! – возмутился Гуров.
– Господа, можно вас на минуту? – К московским сыщикам подошел человек в сером пальто с лицом, закутанным шарфом.
Гуров без труда узнал в незнакомце журналиста Гербера. Тот успел отлежаться в каморке Станислава, и только покрасневшие белки глаз напоминали о его недавних злоключениях.
– Вы хотите проникнуть на территорию комбината? – заговорщицки начал он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Если возьмете меня с собой, я открою вам стр‑р‑рашную тайну. Договорились?
Гуров и Крячко переглянулись:
– Вот так. Мы ему жизнь спасли, отмыли его, предоставили крышу в прямом и переносном смысле. А он нам условия выставляет, – задумчиво произнес Гуров.
– Лева, можно я его ударю? – с надеждой спросил друга Крячко.
Журналист смутился.
– Ладно, предлагайте свои условия, – вздохнул он. – Заранее на все согласен.
Сыщики решили сжалиться над несчастным:
– Если новость того стоит, сочтемся. С собой мы тебя, конечно, не возьмем, но обещаю эксклюзивное интервью плюс доступ к материалам дела. А теперь колись.
Гербер сделал вид, что колеблется, потом решился:
– Ваш Фердыщенков получал деньги не только от «Ассоциации», но и от «Союза импортеров». Когда «Импортеры» отправляли меня в командировку, я видел его фамилию в ведомости.
– И много получал? – уточнил Гуров.
– Прилично. Я сначала подумал, что это не сумма, а номер телефона. Мобильного.
– А за какие заслуги? – поинтересовался Крячко.
– В качестве консультанта.
Сыщики снова переглянулись. Гуров похлопал журналиста по плечу.
– Я думаю, что тебе и с этой стороны забора скучно не будет. Гляди, что творится. Нам понадобится оперативная информация, так что будем поддерживать связь. Как только начнут стрелять, сразу падай и звони нам.
Со стороны входа в офис к опергруппе торопливо приближались прокурор Редько и полковник Балашов.
– Мы договорились, – сообщили они оперативникам. – Вас пропустят. Зайцын обещал даже транспорт выделить. И спецодежду.