Потом вышли на улицу. Маликульмульк нарочно искал взором выходца с того света по фамилии Иванов. Но тот решил, видно, что для одного дня потрясений будущему другу хватит.
— Кто украл скрипку — сейчас не так важно, важно выяснить, у кого она могла оказаться. Это механически даст нам и имя вора, — сказал Паррот. — Если в здешних краях творение Гварнери дель Джезу — невиданная диковинка, чье-то слабое меломанское сердце могло не выдержать. Вот если бы дорогие скрипки приезжали сюда каждый день, меломан рассудил бы так: не удалось купить сегодня, куплю через два месяца. А сейчас он рассудил иначе: это мой единственный в жизни шанс приобрести великолепную скрипку! И действовал соответственно.
— Есть еще предположение, что кто-то из господ ратманов решил устроить пакость князю, — напомнил Маликульмульк.
— Эти чудаки упрямы и высокомерны, но они осторожны. И сплели бы более сложную интригу. Нет, это какой-то обезумевший дилетант. Но мне его трудно понять. Ведь стоит ему достать ворованную скрипку и заиграть — слушатели придут в восторг от инструмента, полезут его разглядывать и, чего доброго, обо всем догадаются. Разве что он будет играть наедине с самим собой…
— Для истинного дилетанта это не трагедия. Только наедине с собой он сможет насладиться скрипкой в полную меру — тебе ли, любезный друг, этого не понять…
— Да, пожалуй, ты прав…
Маликульмульк вздохнул — вернется ли когда эта радость исследователя, в одиночестве своем препарирующего пороки человеческие, собственную душу, да хоть кусок мокрой соленой картошки, наподобие Гринделя с Парротом?
— А есть еще радость набить брюхо горячей, жирной и вкусной едой, — напомнил Косолапый Жанно, — чтобы все чувства твои погрузились в сладостную дрему. Тогда на грани между утратившей очертания явью и тяжелым смутным сном, полным странных событий, начнут возникать хрупкие и мимолетные образы, а все благодаря чему? Благодаря количеству отменной пищи…
Косолапому Жанно хотелось в кресло, в большое кресло, и чтобы рядом стоял столик для курительных принадлежностей. Он страдал из-за того, что в новом жилище этой роскоши не было, а попросить княгиню, чтобы велела перевезти туда кресло из башни, было как-то неловко. Приходилось совершать моцион — оно вроде полезно после обеда, но обременительно. Он даже немного отстал от приятелей.
Дай волю Косолапому — он бы вообще перестал передвигать ноги и остановился посреди улицы. Идти совершенно не хотелось — с каждым шагом приближался Рижский замок, приближалась сердитая Варвара Васильевна. Там уже наверняка действуют полицейские сыщики, задают вопросы, пугают дворню. А что дворня знает? Она знает, что делалось в гостиных и на поварне, по коридорам лакеи пробегали, не глядя по сторонам. И результат допроса может быть один — княгиня разозлится еще больше. А на чью голову это выплеснется? Вот то-то, и прав Косолапый Жанно, спасаясь в спячке…
Меж тем физик и химик, как следовало ожидать, заговорили о своих опытах и о максимальной точности при взвешивании.
— Ну конечно, твои аптекарские весы тут незаменимы, но при условии, что ты очень точно нарезал кубики из картофеля, — донеслось до Косолапого Жанно. — А пока мы можем сравнивать результаты лишь в первом приближении. Итак, взаимодействие картофеля с дистиллированной водой…
— Шагать и дремать, это же совсем просто, — мысленно пробормотал он. — И таким способом отогнать неприятные мысли о скрипке. Хотя — вот вопрос для ученого: возможно ли для человека совсем не думать? Если он, конечно, не лежит без сознания, как раненый на поле боя или кокетка в обмороке. Сейчас попытаемся произвести опыт…
Главное было — чтобы на оживленной Известковой улице не столкнуться с дамой. Мужчина, скорее всего, устоит на ногах, столкнувшись с семипудовой глыбой, а дама непременно поскользнется и сядет на грязный снег…
— В следующей серии опытов надо будет отмерять одинаковое количество воды и сравнивать — всосал ли картофель ровно столько жидкости, сколько пропало из сосуда, — говорил Гриндель. — Я предлагаю брать кубики не более половины дюйма и помещать их в пробирку, чтобы понижение уровня воды было более заметным…
Странным образом эти рассуждения способствовали той самой дреме, которой добивался Косолапый Жанно. Он шел следом за приятелями, опустив голову, но не позволял себе отставать. Доносились слова:
— Но та оболочка яйца, которая находится под скорлупой, обладает ли свойствами мембраны… она лопнет… она не может лопнуть… если дистиллированная вода, всасываясь, увеличивает объем… можем ли мы на примере яйца говорить о равновесии, если не знаем свойств оболочки… в опытах с картофелем равновесие сперва было достигнуто во втором и в третьем сосудах… а теперь поместим соленый картофель в дистиллированную воду…
Эти речи могли заморочить и более трезвую голову — хотя можно ли считать глинтвейн настоящим спиртным напитком? Ведь его и детям пробовать дают, особенно им нравится вынутое из глинтвейна разваренное яблоко с красной мякотью.
Какое удивительное родство душ, вдруг осознал Маликульмульк, — все трое занимаются вещами, которые обычным людям ни к чему. Двое исследуют всасывательные способности картофеля и морковки, третий все никак не соберется составить вместе тысячу слов, чтобы образовалось развлечение для ее сиятельства.
— Хей, Крылов! — позвал Гриндель. — Гляньте-ка — лавка старого Мирбаха открыта. Вот кто знает богатых дилетантов наперечет!
Маликульмульк опомнился.
— Где? — только и спросил он.
— Поглядите налево. Вон, видите, где мальчик тащит опрокинутые санки? А чуть подальше — дверь, над которой медная труба? Вон, вон, почти на углу… там он и сидит. Только что оттуда вышла фройлен Лехер с женихом. Вся молодежь ходит к Мирбаху за нотами. Вот он — настоящий дилетант.
— Крылов, вы сейчас в состоянии говорить о деле? — спросил проницательный Паррот. И неудивительно — он видел перед собой размякшего и бессловесного Косолапого Жанно.
— Да, — собравшись с силами, отвечал Маликульмульк.
— Тогда ступайте, — сказал Давид Иероним. — Если вашу адскую скрипку пожелал иметь какой-нибудь курляндский меломан, то будьте уверены — приехав в Ригу на Рождество, он первым делом заглянул к Мирбаху. Старик, кстати, отменно переписывает ноты — имейте в виду. Вы для начала познакомьтесь с ним, попросите оказать вам услугу. А когда придете расплачиваться — не скупитесь. И он сам охотно расскажет о своих богатых покупателях.
— Да, это хорошая мысль, — согласился Маликульмульк. — Так что же, мы сейчас расстанемся?
— Да. Мы пойдем в аптеку. А вы, коли угодно, потом загляните туда. По-моему, вам не помешала бы чашка крепкого кофея, — заметил Паррот и сразу отвернулся, высматривая своих мальчиков.
— И заберете лекарство для доктора госпожи княгини, — напомнил Давид Иероним.
Маликульмульк поклонился и свернул на Большую Сарайную. Как-то так вышло, что до сих пор он про лавку Мирбаха не знал, да и необходимости в ней не было — ноты он получал из столицы, а запас канифоли для скрипки, взятый в Москве, еще не иссяк.