Андрей Кузьменко, командир 3-го взвода 5-й мотострелковой роты, гвардии лейтенант:
– Приключения начались еще в Ставропольском крае, когда передрались между собой управление роты и отделение первого взвода, находящееся в засаде. Хорошо, что обошлось без потерь. А случилось все так… Командир роты выставил секрет, отделение от первого взвода на удалении метров 500–600 от переднего края. Про него мало кто знал. В один из дней он поехал на БМП его проверять. Подъехали к нему они как-то сбоку, оставили машину и пошли к нему пешком. Кто-то выстрелил из автомата вверх. Со стороны отделения ответили уже по управлению роты. Завязалась перестрелка, и становилась она все сильнее. Потом к делу подключились БМП с обеих сторон. Второй взвод находился ближе к ним, чем мой, и командир взвода, лейтенант Терехов, начал стрелять в ту же сторону, еще больше внося сумятицу. В конце концов в БМП этого отделения из первого взвода попал снаряд, и машина загорелась. Наводчика-оператора осколок по спине саданул, когда он отстреливался из БМП. Машина БМП-2 из этого отделения, правда, сгорела полностью. Сколько имущества заодно потом пытались на нее списать… Наверное, все начальники служб батальона побывали в роте после этого случая.
По ночам практически никто не спал. Покемарить старались днем в перерывах между оборудованием позиций. Но потом все пришло в свое русло, люди обвыклись, глаза у них уменьшились. Начались обыкновенные боевые будни.
Александр Белов, водитель взвода подвоза боеприпасов роты материального обеспечения полка, рядовой:
– Нам выдали автоматы, а патронов не дали. Сами их потом нашли… Бронежилеты привезли в октябре, уже в Чечне, с первыми контрактниками. Все равно ездили без бронежилетов – неудобно с ними, машину трясет постоянно.
В Ставрополье – трава высокая, ветерок, днем жара 30 градусов. Кто-то – диверсант, наверное – поджег траву, и огонь пошел на склад боеприпасов и на машины. Нас здесь было всего человек десять, огонь остановили метрах в 10–15 от боеприпасов, когда подъехала машина-траншеекопалка.
«Вокруг крутилась разведка боевиков…»
Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты:
– В Моздок мы прибыли с утра, где приступили к выгрузке личного состава, а затем и техники. Когда техника была выгружена, я принялся вытягивать колонну своей роты. Затем нас, командиров рот, собрал командир батальона и отдал приказ на совершение марша в район военного аэродрома. Совершив марш на аэродром, нас поротно разбили на три колонны, а с тыла вытянулись минометная батарея и подразделения обеспечения на новой строящейся взлетной полосе. Это уже вечером, и было темно, поэтому я выставил часовых и принялся организовывать питание личного состава.
Обстановка предстоящих боевых действий ощущалась с каждым часом из-за вылетов наших штурмовиков, которые начали свою боевую работу намного раньше. Поздно ночью прибыл еще один батальон нашего полка, голодные, злые, да еще погода испортилась, так что пришлось нам их приютить у себя. К тому времени у нас уже были развернуты палатки.
С утра мы принялись дозагружать свою технику боеприпасами и ПТУРами, выдали всему личному составу боеприпасы. Ближе к обеду мы выдвинулись к новому месту, где был развернут полевой лагерь нашего батальона по линейкам, а боевые машины пехоты расположили по секторам круговой обороны. На новом месте мы простояли дней пять, дожидались, пока весь полк приедет и догонит нас.
Мы, пока ждали полк, завершили доукомплектование всеми видами довольствия. Был организован быт личного состава согласно утвержденному распорядку дня – с утра обязательно зарядка, на которой присутствовали все офицеры и весь личный состав, кроме тех, кто находился на охране лагеря. Была у нас и помывка личного состава, нас поротно на грузовом транспорте возили в военный городок летчиков. А вечером обязательно вечерняя поверка личного состава.
На шестой день с утра мы свернули лагерь: командир полка поставил задачу на совершение марша к новому месту – ближе к границе с Чечней, в Ставропольские степи.
В степях мы уже заняли боевой порядок, как написано в Боевом уставе.
Там же занялись боевой и тактической подготовкой личного состава, да и условия обстановки были уже другими. По ночам вокруг расположения батальона крутилась разведка боевиков, а днем – под видом пастухов – считали нашу технику.
Вспоминаю, каким было мое удивление, когда старшина роты, прошедший первую кампанию, с утра вместо обычного чая заварил чай из верблюжьей колючки. Оказывается, этот чай хорошо помогает от расстройства желудка. Днем стояла жаркая погода, а ночью было уже прохладно. Изобилие витаминов: арбузы, дыни, помидоры, перец. Все это было брошено мирными жителями в результате бандитских действий боевиков, которые начали воровать и убивать русскоязычное население.
Но в основном наш рацион питания состоял из сухого пайка, затем на каждую роту стали готовить в своих кухнях горячую пищу.
«Где же вы раньше были?»
Сергей Печугин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона по тылу, гвардии майор:
– Марш из Моздока через степи Ставрополья. Хорошая погода, первые поломки техники… Тогда я первую КП-130 потерял.
В степях Ставрополья полк разместился напротив «Чеченского выступа» (на севере Чечни есть такая неровность границы). Вот, думали все, здесь мы и встанем кордоном, ибо нам упорно твердили: «В Чечню мы не пойдем». По радио так же вещали даже тогда, когда границу Чечни мы уже пересекли.
Организовал обустройство полевого быта, развернул баню, кухню. Особенно постарался над туалетом: долго ведь придется здесь находиться. Бойцы из взвода обеспечения несколько дней яму рыли на склоне. Получилась конструкция, в которой три стены – склон, а вместо дверки – занавесочка из плащ-палатки. Круто вышло и глубоко! Да только мы закончили с этим инженерным сооружением, тут же – вперед, на новое место. Больше я так серьезно к оборудованию нужника не подходил.
До убытия организовал помывку в бане офицеров управления и личного состава подразделений, размещенных при КП батальона, изучил размещение рот и поначалу пищу развозил туда сам. Но потом от этого способа продовольственного обеспечения отказались: плечо подвоза слишком велико. Раздали два ПАК-200 (кухни на базе «ЗИЛ-131») и одну КП-130 в роты. Себе оставили одну КП и один ПАК.
Потом минометчики у меня выпросили «капэшку», захотели сами себе пищу готовить. Дескать, невкусные обеды у моих поваров получаются. Предупредил их о последствиях, они согласились. Потом не раз жалели о принятом решении, но на довольствие в КП батальона все равно не вернулись.
В Ставрополье поехал я за водой на водовозке (в каждый батальон по одному пятикубовому «Уралу» раздали). Заехали в село, попросились у хозяев одного дома поговорить по межгороду (мобильников тогда ни у кого не было). Поговорил с женой, а потом слышу от хозяев дома: «Где же вы раньше были? Если бы в Москве у вас дома не взорвали, нас бы долго еще чеченцы грабили и в плен уводили». Тут я понял, что дело наше правое, и больше меня не нужно было никаким замполитам и средствам массовой информации агитировать.