Поздно вечером отвез комбата домой в Новосмолинский, с женой попрощаться. Ехали на БРДМ по военному городку – у прогуливающихся парочек глаза округлялись…
«Нас готовят к серьезной войне…»
Александр Швидков, старший офицер самоходной артиллерийской батареи (СОБ), старший лейтенант:
– Летом 1999-го я служил в 100-м танковом полку СОБом в артдивизионе, куда попал после окончания артиллерийского училища. Все события тогда были так выстроены, что казалось – нас готовят к серьезной войне. Начиная с того, что нас выпустили досрочно, в феврале. Мы успели отгулять свой первый офицерский отпуск, приехали в часть и сразу попали на полковые учения.
В августе 1999 года я находился на полевом выходе в Гороховецком учебном центре вблизи Мулино. Учения по своим масштабам были грандиозные, на них не жалели ни солярки, ни боеприпасов. Все было организовано по правилам, прописанным в Боевом уставе артиллерии Сухопутных войск. Было ощущение того, что готовимся к чему-то серьезному, как будто проходит боевое слаживание подразделений.
Как-то резко все закончилось, срочно приказали ехать в часть. По прибытии нас полностью экипировали, и я получил приказ на откомандирование для усиления личного состава 245-го полка. Я знал, куда готовят полк, и, если сказать честно, даже хотел написать рапорт на увольнение, но оказалось, что мой друг и соратник по училищу Стас тоже едет, и я решил, что не буду отказываться. Чему быть, того не миновать.
Нас распределили в разные батареи СОБами, и всю войну мы потом прошли рядом. Между нашими батареями даже была некая конкуренция. Я выигрывал в точности, он – в скорости.
Грузились на рампу тяжело: солдаты-срочники – никто ничего не знает, делать не умеет. Полтора суток буквально на ногах, даже присесть негде, не то что поспать.
«Командир стоял и плакал…»
Максим Гуляев, командир орудия САДН, гвардии сержант:
– Меня призвали в армию седьмого декабря 1998 года. Полгода в учебке 335-й артиллерийской бригады обучали на командира САУ «Акация». Обучали – громко сказано. Я в армию пошел охотно и, чтобы не тратить два года впустую, решил и сам чему-нибудь научиться. Брал в руки учебник артиллериста и учил. После окончания учебки нас стали распределять по частям. Не знаю почему, но про 245-й полк ходили плохие слухи, но когда я туда попал, понял, что это чушь. Сейчас я горжусь, что там служил. За четыре месяца службы в мирное время я не вылезал из учений. Сначала батальонные, потом полковые. С полковых нас и отправили в Чечню. Помню, как собрали всю технику в лагерь, выдали новое обмундирование и оружие. Вызывали в палатку по одному, в руки – жетон с номером на случай гибели, подпись, что получил, и – «Следующий!». Куда едем – военная тайна. Но мы и так поняли, что ничего хорошего нас не ждет.
Утром поехали грузить технику на эшелон. Помню командира дивизиона подполковника Дымчака – он стоял и плакал, отдавая нам воинское приветствие, когда мы проезжали мимо на погрузку.
Технику грузили механики-водители. На перегонах проверяли крепления, подтягивали. Одного молодого как-то отыскали родители. Когда пришло время отправляться, мать обняла его и сказала: «Не отдам!» А он стоял, как телок, и молчал. Если призвали в армию, то служи, а не за мамкин подол прячься. Ему тогда было больше 20 лет. Через много лет случайно нашел его в Интернете – уже офицер!
А тогда были и такие, что ночью в дороге с эшелона спрыгивали.
На третьи сутки пути нам разрешили написать письма домой.
«Времена были шальные…»
Олег Иванов, командир батареи САДН, старший лейтенант:
– Читал рабочий вариант этой книги и вспоминал, как все было…
Как нас откомандировали в полк… После окончания военного ракетного училища я служил в артиллерийской бригаде командиром батареи и находился на полигоне, готовил КП для полевого выхода. В один из дней конца августа приехал водитель комбрига и сказал, что всех офицеров собирают в тактическом классе. Я прибыл в часть и получил приказ о назначении в артиллерийский дивизион на должность зам. командира батареи. Из нашей части в этот полк были откомандированы майор Борис Асатрян, на должность помощника командира батальона по артиллерии, и в артдивизион – капитан Майер.
Времена были шальные, на таких должностях, как командир взвода и командир роты, офицеров не хватало. По прибытии после окончания ракетного училища в артбригад, постоянно проводили занятия, и я был неплохо подготовлен. Многие штатные офицеры с полком в Чечню не поехали, а мы, вновь прибывшие, до отправки еще не успели ознакомиться с личным составом. Взаимоотношения в дивизионе в полку и в бригаде были – небо и земля. Очень не хватало своих офицеров из бригады.
О том, что мы пойдем в Чечню, узнали, когда разгрузились в Моздоке, и то не сразу. Цель была одна: наведение конституционного порядка.
Помню, как в дождливую ночь перед погрузкой на эшелон с «молодыми» солдатами грузил боеприпасы, а «старики» в это время распивали водку…
Как принимал командование батареей с двумя САУ, а сдавал ее уже с шестью…
Как перед принятием батареи командир дивизиона грозился отдать меня под трибунал за то, что во время марша вышла из строя очередная машина.
Как сдавал в рембат САУ, вышедшие из строя…
Как искал танковые тросы, чтобы тащить САУ, т. к.штатные рвались, как нитки, а прочные никто не давал…
Как после боя возле села Виноградного на ночь выставил охрану батареи, а некоторые бойцы разожгли костерок и на сделанное замечание наставили на меня оружие… Заходили в Чечню со стороны Ставрополья, а после боя под населенным пунктом Виноградное вернулись обратно. Потом только шли вдоль Терского хребта. Когда задерживались на стоянке пять-семь дней, то приезжали так называемые учителя из вышестоящего штаба и умничали: «Где карандаши, ручки, тетрадки у солдат?» Как только начиналось передвижение и боевая работа – этих учителей уже не было…
Как некоторые офицеры занимались коммерцией: сдавали гильзы на цветмет, а на вырученные деньги закупали водку, сигареты… И этим благом пользовались избранные… А по возвращении с войны получали медали «За отвагу», ордена Мужества…
А батарею я сдал по просьбе командира дивизиона, т. к. он сказал, что ему нужен сейчас командир взвода связи.
«Приступили к выдаче оружия…»
Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:
– В начале сентября 99-го я вернулся из отпуска и вклинился в подготовку к показным учениям. Но на следующий день нас, офицеров и прапорщиков, собрали в палатке командира батальона, где объявили, что учения прекращаются. Батальону поставлена задача на отправку для выполнения боевых задач. Так как сроки были сжатыми, буквально за одну ночь нас доукомплектовали личным составом, заменили неблагонадежных людей. Днем приступили к замене техники, в которой мы были не уверены. В мирной жизни всегда есть такая техника – учебные боевые машины пехоты, которые каждый день задействованы на стрельбе или на вождении. Из-за этого у них возникают поломки, которые мы постоянно устраняем, а они все равно ломаются. После замены техники приступили к выдаче оружия. Нас доукомплектовали вещевым имуществом и продовольствием, дозаправили технику горюче-смазочными материалами.